Врач, целитель, артист Валентин ДИКУЛЬ: «Все пропускать через себя тяжело, но необходимо»
Валентин Иванович Дикуль родился в Латвии после Второй мировой войны. Его отец был убит, мать умерла, когда он еще ходил в детский сад. Валя жил в приюте. Самой большой радостью в его жизни был цирк. Мальчик убегал из приюта, чтобы проводить весь день там. И очень рано решил: будет работать в цирке.
Валентин быстро научился жонглированию и акробатике, но, в конце концов, стал гимнастом на трапеции. Ему было 15 лет, когда он выполнил свой первый номер.
Однажды случилось непредвиденное: стальная перекладина, на которой крепится аппаратура и страховка, лопнула. Валентин упал почти с двенадцатиметровой высоты, у него было
более 10 переломов. И самый страшный - перелом спинного мозга, результат которого - полный паралич ног. Единодушное мнение врачей: пациент проведет оставшуюся часть жизни в инвалидной коляске.
Прямо в больнице Дикуль начал с неукротимой энергией работать над своим организмом. Доктора и пациенты упрашивали его прекратить занятия, не тратить впустую время и усилия. Но он… упрямо занимался тяжелой атлетикой, поднимал все, до чего мог дотянуться.
Дни, недели, месяцы, годы продолжал работать по пять-шесть часов в день. Еще оставаясь после больницы в инвалидном кресле, он преподавал в цирковом кружке. После того, как ребята, его ученики, расходились, начинал свою тренировку. Он ползал с гирями по комнате, преодолевая ужасную боль. Все силы уходили на то, чтобы любым способом просто встать на ноги.
Он непрерывно экспериментировал над собой. И так изо дня в день. Он разрабатывал уникальную систему, которая потом станет основой его будущей работы. Для Дикуля научиться ходить не было главным желанием, он должен был вернуться на арену. И он воплотил свою мечту.
Когда врачи узнали, что он не только пошел, но и вернулся в цирк, они не поверили. Но другие “пленники инвалидного кресла” поверили, и стали приходить к нему на консультацию. Каждый день Дикуль три-четыре часа работал с пациентами - в промежутках между представлениями, ночью после работы, иногда в гостиницах во время гастролей по всей России.
Дикуль работает по своей системе уже не один десяток лет. Он знает, что бывает возможно заставить тело вспомнить движения и обучить им мускулы так, чтобы они смогли исполнять функции поврежденных. Доктор готовит специальное оборудование для каждого пациента и каждому же старается дать надежду…
В тот день, когда мы встретились с В.И. Дикулем, Москва пестрела афишками с этими словами, приглашавшими в Российскую государственную библиотеку на творческую встречу со знаменитым целителем. А накануне этой встречи человек, имеющий отношение к медицине, сказал мне: «Имей в виду, Дикуль излечивает далеко не всех». Странное предупреждение, если знать, о какой категории больных идет речь, – со спинномозговой травмой и последствиями детского церебрального паралича. В библейских евангелиях, где рассказывается о многих чудесах исцеления от самых разных недугов, описывается лишь один случай избавления от болезни именно такого рода: это знаменитое субботнее исцеление в Иерусалиме у Овечьих ворот, когда больному было сказано: «Встань, возьми постель твою и ходи» (Иоан. 5, 8).
С той поры, по сути, подавляющее большинство таких больных не могли и помыслить о настоящем излечении. Дикуль, совершив чудо над собой, вознамерился поделиться им с другими. И преуспел в этом. Да, удача не гарантирована и случается далеко не всегда. Но всем подается надежда, а значит, смысл жизни.
«Дикуля нельзя рассматривать самого по себе. Дикуль – в каждом из нас. Мы, поднятые им на ноги, мы, превращенные им из калек в людей, - это и есть Дикуль», - сказал один из его бывших пациентов. Это великая правда. Излечиться у Дикуля невозможно, не приняв в себя частицу естества самого Дикуля. Как он это передает другим – может быть, главный секрет врача. Но ЧТО передает – можно попытаться разузнать в беседе с уникальным человеком. Попробуем?..
Беседу вел Александр ЩЕРБАКОВ
Мы встретились с Валентином Ивановичем через день после его дня рождения. О нем и заговорили.
- В день рождения закладываются в человека все данные. Затем – воспитание, конечно, родителями, детским садом, школой. Я детдомовец, отец погиб, мама умерла. Ясли, детский сад, детский дом – вот начало моего пути. Жизнь в детском доме в то время была борьбой за выживание. Она нас закалила. Мы не любили так называемых ябед, любимчиков учительницы. В прошедшие годы я встречал многих своих однокашников по детским домам, и, оказывается, почти все бывшие ябеды, «хорошисты» пошли по плохому пути, имеют уже не одну судимость. Выйдя из детского дома, они были не готовы к суровой борьбе за существование. В детском доме как? Проснулся, встал – пускай плохо, но тебя покормили; пусть с неудобствами, но ты помылся – есть из чего, где и как; ночью – есть постель. Плохо ли, хорошо ли, но обут, одет.
И когда ты покидаешь детдом, не приученный к тому, что должен сам находить деньги на пропитание, крышу над головой (тогда не предоставляли квартир по выходе из детского дома, не давали профессии, как сейчас), то те, у кого работали мозги, у кого были руки на месте, кто имел интерес к делу – слесарному, плотницкому и так далее, выживали. А не те, что устраивались в жизни нашептыванием учителю, завучу или еще кому-нибудь «правды» про своих товарищей.
- Тогда поговорим о судьбе. Существуют противоположные представления: человек – хозяин своей судьбы и – судьба играет человеком. Ваша судьба необычна. Как вы думаете, все предопределяет рок или…
- Мое убеждение: если тебе предначертано сгореть, то, как бы ты ни направлял свою судьбу, ты погибнешь от огня. Ну, а если предначертано, что кирпич упадет на голову…
- Допустим. Но до того как кирпич упадет, жизнь складывается так или иначе.
- Конечно, человек должен складывать ее сам. Но если у него в черепушке не заложено достаточное количество мозгов, он может даже окончить институт, но в работе не преуспеет. И это все-таки – судьба, предначертание.
- Значит, каждому предначертан природой или Богом свой путь, коридор возможностей. И один идет, пусть извилистым путем, но в границах этого коридора. А другой выскакивает за его пределы, нарушая предначертанность.
- Существуют, скажем так, экстремалы, которые действительно переходят границы. Вот, допустим, ученые. Все получают знания в институтах. И Королев не один сидел в аудитории. Но почему-то Королев – один. Или уникальный писатель, поэт, певец – из многих один! Ну, пусть два, три. Но не тысячи тысяч. Этот добился. И это не человек, который осторожничает, а тот, кто выходит за рамки.
-Но у него гораздо больше шансов голову свернуть?
- Конечно! Это характер. Но не только. Он и больше думает. Он более «нагло» вторгается в науку, в культуру или какую-то другую сферу. И его надо принимать таким. Почему многих из самых талантливых ученых, писателей начинают признавать, когда они уже ушли из жизни? Они тратили нервы, силы, энергию часто не на творчество, а на борьбу за свое дело.
Отчасти это происходит из-за страха властей: как бы не появился человек, за которым пойдет народ. Вспомните Высоцкого. Люди слагали о нем легенды, а власти не признавали его. Умер – признали.
- А вы – экстремал?
- Да, и по взглядам, и по жизни. Я играю с жизнью. Но, откровенно говоря, все чаще задумываешься: а что сделал, чего я достиг такого? Даже малую часть того, чего бы хотел, не сделал… Была (да еще и есть) большая борьба с чиновниками, через которых надо что-то пробивать, доказывать. Ирония судьбы: у меня сейчас много больных, которые в свое время были здоровыми чиновниками, от которых я зависел и которые тормозили меня всячески. Они говорят: «Валентин Иванович, если бы мы знали, что вы делаете для людей, разве могли бы не помочь! Но нам докладывали, что все это чепуха».
В свое время Николай Иванович Рыжков, премьер правительства СССР, поручил Борису Григорьевичу Пашкову, своему помощнику, узнать доподлинно, что это такое – Дикуль. Тот приехал в клинику. И увидел больных – в колясках, на полу, в том числе принца Мали, другие знаменитых людей из разных стран. Ему показали результаты лечения.
Через два дня Рыжков пригласил меня в Кремль. Там был министр здравоохранения Чазов, городские начальники. И он продиктовал приказ – с такого-то числа открыть Центр реабилитации больных со спинномозговой травмой и последствиями детского церебрального паралича. Потому что нашелся чиновник, который отнесся к делу не по-чиновничьи, а вник в существо. А сколько было таких, которые изначально не хотели вникать…
- И все-таки в вашей судьбе есть предназначенность. В воспоминаниях вы пишете: «Я представлял дни ступеньками, ведущими вверх. Одна, вторая, пятая, двадцатая, сотая… Спроси меня тогда, куда приведет меня эта лестница, не знаю, что ответил бы. Но подумал бы наверняка о цирке». К вам ведь не раз приходили «сведения» о вашем будущем?
- Нужно уметь чувствовать изменения времени. Мы очень привыкли действовать по шаблонам, повинуясь стадному чувству, указанию. Нам, например, внушали: Запад – это плохо, это зло, настраивали: ах, эти зловредные американцы, итальянцы, французы – все «ах, эти».
- Да и сейчас так же.
- Но в меньшей степени. Народ хоть какую-то информацию стал получать, увидел что-то своими глазами.
- Но одни с удовольствием «воспитываются» в сознании, что кругом враги, а других одурачить не удается.
- Это и есть проявление самостоятельного мышления или, напротив, стадного. К сожалению, в нашем народе сильно развито стадное чувство. Боятся высунуться, выразить свое мнение. На кухне или в компании еще могут сказать что-то, не соответствующее официальной пропаганде, но не более того. Мы слишком часто являемся послушным быдлом. Кто-то поднял руку «за» - и попробуй не поднять вслед… Почему исполняем приказы, которые могут принести вред? Почему часто не выражаем свое мнение?..
- У меня как-то случился разговор с одним руководителем фармацевтической фирмы, хорошо знающим вас. На мою просьбу охарактеризовать вашу личность двумя словами он сказал: нетрадиционность мышления.
- Может быть, это прозвучит нескромно, но я бы сам сказал так: склонность к неординарным решениям. К примеру, в поднятии тяжестей все говорили: вот граница, больше невозможно, мышца может развить только такую-то силу, позвоночник выдержать такой-то вес. А я на плечах удерживал две тонны и сто пятьдесят килограммов, вопреки, скажем, тому, что берцовая кость выдерживает только тонну. Но не потому, что у меня кости крепче, а потому что вокруг них создан очень сильный мышечный корсет, в том числе и за счет развития не только базовых, но и вспомогательных групп мышц.
Дядя Гриша Новак лет тридцать пять назад сказал мне: «Больше пяти лет ты не проработаешь. С такими весами никто не сможет работать дольше. Я, когда пришел из спорта в цирк, начинал так же, но прекратил через полгода, поняв, что человек такое выдержать не может». Я отработал в таком режиме больше тридцати лет. И еще буду выступать.
- Слыхал, что вы ездили в Гималаи. Зачем?
- У меня давно есть рукописи по тибетской медицине, которые не имеют цены, а также много наших старинных атласов лекарственных растений. Я делаю перевод, нахожу какое-то лекарственное растение, которого в наших краях нет, смотрю на его химический состав. Далее ищу среди наших растений такое, которое по химическому составу приближается к иноземному. И составляю рецепты с тем же составом, но уже на основе наших трав. Поездка в Тибет была связана с изучением конкретных вытяжек, выпарок и так далее.
- Вы и официальный доктор, и целитель. Скажите, знания доктора не могут ли мешать целителю? Как врача вас учили: вот такое-то, скажем, невозможно никогда. А как целитель знаете: это можно и нужно делать.
- Да, это мешает. И выход в одном – в исполнении заповеди: не навреди. Нужно глубоко знать больного, все его показания и противопоказания, что ему можно и что нельзя. Но сделать все, что только можно, ты обязан.
К чужой беде, боли привыкнуть нельзя. Если привык – то ты уже какой-то работающий автомат. Все пропускать через себя тяжело, это выматывает, но это необходимо. Есть какие-то медицинские нормативы – кого за какое время следует «обслужить». Нельзя нормативам следовать, если хочешь быть хорошим специалистом.
Даже когда не можешь помочь… У меня за день бывает пять-шесть таких посещений. Но ты эту бабушку, дедушку выслушаешь с начала до конца, вместе с ними обсудишь ситуацию, что-то посоветуешь, скажешь, к кому еще можно обратиться, при них позвонишь, договоришься с коллегой о приеме… И они от меня уходят уже совсем другие, глаза у них загорелись.
Иногда приходит человек – у него на руке мизинец не сгибается. А у другого ноги не ходят. Не надо их сравнивать. А надо сознавать: и у того беда, и у другого беда. К обоим надо отнестись с полным пониманием. Раз он не оставил свой мизинец без внимания, значит, это его беда.
- Проходя мимо регистратуры вашего Центра, я слыхал: какому-то приезжему объясняли по телефону, как к вам проехать, и говорили, что его непременно примут, и никакой предварительной записи не требуется. Это, безусловно…
- Нонсенс?
- По нашим временам, да. Это ваша натура, это ваши правила жизни. Но есть вещи, которые не только от вас зависят. Я, например, слыхал, что в вашем уникальном тренажерном зале пациенты занимаются бесплатно.
- Это неправильная информация. Не тренажерный зал, а все лечение, каким бы сложным оно ни было, продолжается оно месяц, год или два, здесь бесплатно. Еще три центра и четыре больницы, где я веду лечение, хозрасчетные.
- В какой мере эта бесплатность обеспечивается государством, а в какой вам приходится быть бизнесменом?
- Лечение в Центре финансируется государством. Но у нас возникает много проблем, требующих немалых расходов. Вот сейчас я закупаю новое оборудование, необходимые нам станки полностью за свой счет.
- Что это значит?
-За счет личных денег Дикуля. Свои заработки я трачу на Центр – на небольшие ремонты, на приобретение оборудования. На этот вот раз – очень дорогого.
- А какие-то благотворители вам помогают?
- Эх… Очень многие обещают. Но делают немногие.
- В своей книге вы писали, что из всех зол всего больше ненавидите войну, сиротство, болезнь, ложь, трусость и одиночество. Все названное, мне кажется, вытекает из вашей жизни, кроме одного – одиночества.
- Одиночество – это не значит, например, что тебя покинула семья. Одиночество – это и когда ты остался без друзей, один. И в этом виноват ты сам: видимо, с тобой невозможно жить, общаться. Человек, который достигает каких-то высот, нередко становится одиноким, потому что часто говорит окружающим «нет».
- Правда ли, что по старой памяти больные ищут вас в цирке?
- И очень часто. Мне привозят письма от больных, адресованные на цирк, «артисту Дикулю». Часто звонят директора цирков из разных городов – просят помочь людям, которые ищут нас и считают, что им помогут именно в цирке. И цирковые, как правило, помогают. Это - человечность, и это самое главное. Это то, что убирает черноту, грязь из жизни. Надо чаще улыбаться друг другу.
Комментариев нет :
Отправить комментарий