воскресенье, 4 мая 2014 г.

О послании Патриарха Алексия к молодежи


Минувшей осенью в Москве прошла Первая международная конференция, посвященная осмыслению наследия митрополита Антония Сурожского (1914-2003). Ее организовали фонд «Духовное наследие митрополита Антония Сурожского» и библиотека-фонд «Русское зарубежье» (БФРЗ). Этот «Русский Дом на Таганке» собрал гостей их Лондона, Парижа, Амстердама, Монако, Минска, Москвы и Санкт-Петербурга, для которых Владыка Антоний был и остался ярчайшим примером пастыря и личности.

Среди принявших участие обсуждениях и дискуссиях были директор БФРЗ Виктор Москвин, сотрудник богословской комиссии Александр Кырлежев, протоиерей Стефан Хедли, протоиерей Сергий Овсянников, Дмитрий Строцев,  Джилиан Кроу, протодиакон Петр Скорер, Анна Шмаина-Великанова, поэт Ольга Седакова, режиссер Валентина Матвеева, протоиерей Владимир Архипов, Ирина фон Шлиппе. Была показана  третья часть документального фильма Валентины Матвеевой «Апостол любви» о митрополите Антонии. Она посвящена поездкам митрополита в Россию.



 Антоний, митрополит Сурожский  (в миру  Андрей Борисович Блум),  православный епископ, философ, проповедник, родился 19 июня 1914 года в Лозанне, в семье сотрудника российской дипломатической службы (у отца были шотландские корни). Детство Андрея прошло в Персии, где его отец был консулом. После революции в России семья была вынуждена эмигрировать и в 1923 году поселилась во Франции. В 14-летнем возрасте Андрей прочёл Евангелие и обратился ко Христу. По завершении курса школы поступил в Сорбонну и окончил там биологический и медицинский факультеты. В 1939 г. перед отъездом на фронт в качестве армейского хирурга тайно принял  монашеские обеты. В 1943 г. был пострижен и принял имя Антония. Во время оккупации Франции и до 1948 г. работал врачом. В 1948-м был рукоположен и направлен в Англию в общество Св. Албания и Сергия.  В 1950 г. назначен настоятелем Патриаршего прихода в Лондоне.

В 1957 г. хиротонисан в епископа Сергиевского; в 1962-м возведён в сан архиепископа с поручением окормления русских православных приходов в Великобритании и Ирландии во главе учреждённой 10 октября 1962 г. Сурожской епархии РПЦ в Великобритании. Его проповеди привлекли в лоно православной Церкви сотни британцев.

В 1963 г. назначен Патриаршим зкзархом Западной Европы; в 1966 г. возведён в сан митрополита. В 1974-м заменён на посту экзарха митрополитом Никодимом (Ротовым).30 июля 2003 г. постановлением Св. Синода согласно поданному прошению освобождён от управления Сурожской епархией.

Скончался 4 августа 2003 года в Лондоне.


Митрополит Антоний Сурожский

О любви

Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Мы призваны любить друг друга. Любовь начинается с момента, когда мы видим в человеке нечто такое драгоценное, такое светлое, такое дивное, что стоит забыть себя, забыть про себя, и отдать всю свою жизнь - свой ум, свое сердце на то, чтобы этому человеку было светло и радостно. Это не обязательно только обыкновенная, земная радость, это может быть нечто большее. В отношении к Богу, например, если мы говорим, что мы Его любим, мы должны поставить перед собой вопрос: является ли Он самой великой ценностью в моей жизни? Готов ли я так прожить, чтобы Он мог на меня радоваться? Способен ли я на то, чтобы отвернуться от себя для того, чтобы только о Нем думать?

Это не значит не думать ни о чем другом, но думать так, чтобы Ему радость была от дум моих и от последующих действий.

По отношению к человеку, о том же говорит Евангелие: так любить человека, чтобы всю жизнь отдать за него. На войне это ясно: ты выходишь в бой, и тебя могут убить для того, чтобы другого спасти. Я вспоминаю друга своего одного, который был очень высокого роста и широкоплеч, и всегда жаловался на это, потому что это обращало внимание людей на него. А во время войны, с одного уголка фронта на другой, он мне послал записку: я теперь только понял для чего Бог меня создал таким высокорослым и широкоплечим: когда бывают обстрелы, то двое могут спрятаться за моей спиной... Это было сказано как бы с улыбкой, но сколько любви надо для того, чтобы стать между пулями и человеком, которого может быть ты даже и не знаешь, но у которого есть мать, жена, дети, которых ты можешь спасти...

И в жизни мы можем также становиться между бедой и человеком, даже не знаемым нам человеком, даже человеком, о котором мы не знаем ничего, - только что он есть и что ему нужна помощь; жить так, чтобы быть защитой для другого, чтобы никогда другого не ранить, чтобы для другого быть вдохновением, чтобы для другого быть радостью... Попробуем так прожить, в простоте, не усложняя вещей; подумаем о всех тех, которые нас окружают, о самых близких сначала, которые являются так часто жертвами нашего себялюбия, эгоизма, сосредоточенности на себе, А потом расширим свой кругозор, и посмотрим на других людей, которые вокруг нас есть.

Я помню, была у нас прихожанка, которая для всех была камнем преткновения, трудным человеком; её многие не понимали, потому что не знали. Четырнадцати лет она была взята в концентрационный лагерь, вышла из него четыре года спустя, и в ней остался, если так можно выразиться, животный страх. Если кто-нибудь приближался к ней сзади, она реагировала с ужасом и криком. И я помню, как мне одна благочестивая женщина сказала: Сколько времени нам ее терпеть? - И я ей ответил: Первые 25 лет будет трудно, а потом это будет радостью... И оно так и случилось. До того, как она скончалась, все ее полюбили.

Подумаем об этом, и научимся любить ценой, открытым сердцем, радостью о том, что можно любому человеку принести радость и крепость, когда есть слабость, и вдохновение, когда нет ничего в жизни ради чего можно жить.
Аминь.
Не все с этим согласятся, но Россия – это нечто большее, чем географическое понятие. Россия там – где российская культура, где ее творят и продвигают российские ученые, писатели, инженеры, художники, артисты, музыканты. Митрополит Антоний Сурожский – яркий пример человека, всю жизнь прожившего вне пределов своей страны и всю жизнь душою никогда не покидавшего ее.

Мы предлагаем вам познакомиться с отрывками из трех принадлежащих ему текстов (проповедей и статьи). Они примечательны тем, что между первым и третьим – менее трех недель времени. Вряд ли есть много людей, столь ревностно и напряженно живших или живущих заботами и болями России.

О послании Патриарха Алексия к молодежи

17 августа 1991 г.

Я перечитывал послание, обращенное Патриархом Алексием к молодежи, и меня поразило — до чего то, что говорит Патриарх, молодо и живо. <…> В нем чувствуется молодость духа человека, умудренного жизнью; говорит он и твердо, и смело, и вместе с тем так ласково. Он предупреждает молодежь российскую, что общество, в котором она будет жить, более жестокое, чем было прежде. Люди наверно будут изумляться: как это возможно? Разве не было достаточно трудностей в прошлом обществе? Да, они были, они были порой страшные, но они были внешние. От внешних трудностей, от жестокостей властей, от обстоятельств жизни можно действительно пострадать телом, душевно измучиться, но Христос говорит: не бойтесь тех, кто может убить тело, а тех, кто может убить душу (Мф 10:28).

И проблема, которая ставится теперь перед молодежью и вообще перед всем обществом российским, заключается в том, что внешнее давление, внешнее принуждение, порабощение уходит на нет, но встает другой вопрос, может быть, более трудный для разрешения: как справиться со свободой? Как научиться быть свободным человеком, как научиться принимать решения, как научиться быть ответственным за жизнь других и за жизнь общества, того отечества, которое нам так дорого, за тех людей, которые нам порой дороже самих себя?

 И вот тут действительно свобода должна понудить нас к действию, к выбору, к непрестанному творчеству. Вопрос не в том, чтобы научиться выживать, а в том, чтобы научиться строить новый мир, а этот новый мир с точки зрения христианина (и даже не христианина, а просто человека, верующего в жизнь) должен быть больше, чем материальный мир. Для верующего человека град человеческий должен стать так глубок, так широк, как град Божий, где не только человек мог бы жить, но где мог бы жить и действовать Бог, превращая все земное в нечто гораздо большее.

И тут все мы, как и остальные люди во всем свете, должны встретиться с вопросом очень страшным. Патриарх говорит о том, что новое общество будет создаваться в условиях духовной разрухи. Эта разруха наблюдается везде, но в России, может быть, больше, чем где-либо, потому что духовность десятилетиями выкорчевывали, разрушали, уничтожали. Духовность не заключается в возвышенности идей или чувств, духовность заключается в том, чтобы просто дать человеческому духу строить жизнь и дать простор Духу Божию как бы дуновением в парус эту жизнь двигать.

Русская Православная Церковь может, конечно, в этом помочь тем, что будет провозглашать пути Божии в отличие от человеческих путей, и порой эти пути очень не похожи на пути человеческие. Пророк Исаия говорит от имени Божия: Мои пути — не ваши пути, мысли Мои — не ваши мысли; Мои пути настолько выше ваших путей, как Мои мысли выше мыслей ваших (Ис 55:8—9). И поэтому надо вырасти, надо перерасти себя в понимании судеб земли, понимании истории: не таком понимании, которое давалось до сих пор, а совершенно ином, богатом смыслом, творческом, с будущим; причем не будущим ближайших десятилетий, а будущим, которое раскрывается на вечность и духовно заключается именно в том, чтобы жить той правдой, о которой мы тоскуем. Потому что легко тосковать о правде, легко голодать — но надо научиться голод этот удовлетворять тем, чем он может быть удовлетворен, то есть любовью, отдачей себя для других, самозабвением, потому что, только когда мы можем о себе забыть, мы можем вдруг увидеть, как мир глубок, как мир осмыслен.

И нас призывает Патриарх к омоложению. Это замечательный призыв. По отношению ко мне Патриарх еще молод, но и я, и другие люди значительно старше его и гораздо старше вас, можем говорить об омоложении. Я недавно читал, как протестантский пастор вывесил у себя в кабинете надпись: «Мы все рождаемся ветхими, и задача жизни — так прожить, чтобы умереть молодым». Это кажется абсурдом, а на самом деле подумайте: мы все рождаемся с тысячелетним наследием. Наша наследственность коренится в древности и в той близкой современности, которая нас формировала. Мы оформлены воспитанием, семейным бытом, психологией действий наших родителей, окружающих, всей обстановкой жизни.

Мы рождаемся уже готовыми к тому, чтобы быть ветхими, обветшалыми через приобщенность прошедшим столетиям. И вот задача жизни в том, чтобы высвободиться от этого и стать живыми — живыми такой молодостью, какой мы не имеем при рождении, потому что при рождении мы уже обусловлены, а мы должны научиться жить необусловлено всей полнотой жизни, которую нам Господь Бог даровал.

И для этого перемены, которые происходят сейчас в России, очень значительны. Как говорит Патриарх, было время, когда люди боялись открываться всем, но зато до конца раскрывались перед немногими близкими. Люди испытывали голод правды, нехватку информации, но зато до глубины души, честно переживали каждую крупицу правды — вот этого как бы не потерять, как бы сохранить этот голод, как бы не стараться этот голод утолить чем-то меньшим, чем то, что ему соответствует. Я сам, когда был молодым, вдруг почувствовал этот голод, почувствовал, что жизнь никакого смысла для меня не имеет, если только в ней нет содержания и цели, которые ее как бы превосходят. Я помню, как пятнадцатилетним мальчиком я подумал, что если не найду смысла жизни (я тогда о Боге ничего не знал), то жить не стану, и дал себе год: если не найду смысла жизни, то покончу с собой. И в течение этого года Господь мне открылся — и в тот момент жизнь стала Жизнью, ликующей, победоносной силой, и с тех пор и доныне я знаю, что нет иного смысла в жизни, кроме как жить этим вместе с другими, и что это не только мировоззрение, это сама жизнь, это Бог, открывающийся нам и открывающийся в нас самих.

И вот мы должны возлюбить жизнь: возлюбить жизнь с готовностью (это может показаться странным) жизнь свою отдать для того, чтобы другие могли ожить. Мы должны научиться перерасти свою ветхость в такую молодость, которая не боится ничего. Когда мы бываем детьми, молодыми, мы не думаем о том, чем может стать для нас смерть или как дорого может нам обойтись великодушие. Вот этому нам надо научиться вновь: вновь научиться милосердию, научиться любви, научиться не бояться людей, нуждающихся в нашей помощи, как говорит Патриарх, научиться отдавать себя до конца, и только тогда окажется, что в нас исполняются слова Христа: радость Моя в вас пребудет и радость ваша будет совершенна (Ин 15:11).

Прочите вновь и вновь это послание, вслушайтесь в него, продумайте свою жизнь в контексте опыта человека, который прошел весь ужас шестидесятилетней жизни под гнетом и вышел из нее — живым, молодым, способным строить жизнь, других к ней призывать и другим ее давать.



О событиях в Москве 19—22 августа 1991 г.

25 августа 1991 г.

<…>Снова пронеслись над многострадальной, трагической нашей Родиной грозные дни. И не случайно, как отметил Святейший Патриарх, именно в день Преображения Господня началась та трагедия, которая могла погубить десятилетия русского будущего. Преображение Господне, с одной стороны, говорит нам о трагедии. Пророки Моисей и Илия явились ученикам Христа, говоря с Ним о крестном конце Его жизни (Лк 9:30—31). Но, с другой стороны, Преображение тоже есть обещание. Христос явился во всей славе преображенного человечества. Он явился Своим ученикам таким, каким призван быть всякий человек. И прежде креста и последней победы ученики и Христос сошли в равнину, где ожидала их человеческая трагедия. Да, не напрасно отметил Святейший Патриарх, что этот праздник был праздником трагедии, но и провозглашал победу и свет.

Мы будем молиться сейчас, после отпуста. Сначала принесем Богу благодарение за то, что страшная буря, пронесшись над Русской землей, разнесла те устои порабощения, бесправия, жестокости, которые старались там восторжествовать, и что сейчас мы можем говорить о свободе, говорить о новой возможности, говорить о новых путях для всех народов нашей земли. Будем молиться, благодаря Бога за то, что эта буря в ее самом ужасном пронеслась, но будем помнить, что буря скрывается, расходится не просто, не без человеческого труда. Сейчас нам, за границей находящимся, надлежит молиться, молиться с новым усердием, молиться с новой силой любви о нашей далекой Родине, которую некоторые из нас потеряли еще в детские годы и которая все еще живет в наших сердцах, как свет, как любимая. Но будем молиться также о том, чтобы и будущее постепенно оздоровлялось, чтобы постепенно возрождалась жизнь нашей страны, чтобы пришло к концу все то, что разбивает людей, — не только коварство, не только насилие, но взаимное недоверие, отчужденность, холодность сердечная.И вот тут, мне кажется, чрезвычайно важно, чтобы русский народ сейчас не забыл сознания единства, не забыл ликования о том, что все слились в единое чувство, что воля у всех была одна, что вдруг все преграды между людьми, всякая рознь растворились, что каждый в каждом увидел брата, сестру, друга, сотрудника, воина, который на одном с ним поле битвы сражается за последние и предельные высоты. Мне кажется, что сейчас вопрос именно так стоит в России: не разойтись на партии, не разойтись на группировки, не начать смотреть друг на друга, как бы забывая, кем был ваш соратник. Знаете, как бывает: ночью смотришь на светлячка — он весь сияет светом, а наутро посмотришь — червяк. И вот в этом есть страшная опасность для всех сейчас: увидев в другом человеке сияние светляка, на следующий день вдруг его не узнать, увидеть только его обыденность и безынтересность. Тут надо сплотиться, тут надо помнить единство, которое было пережито, тут надо его держать сознанием, силой и вместе, соборным умом, строить новую жизнь.

Будем молиться, чтобы тот огонь, который прошел сейчас по нашей земле, зажег человеческие сердца, чтобы теперь было положено начало новой жизни. А жизнь дается подвигом — во имя того, чтобы рассеялась ненависть, чтобы рассеялась подозрительность, чтобы все люди доброй воли сотрудничали друг со другом на созидание новой Святой Руси. <…>



О причислении царской семьи к лику святых

6 сентября 1991 г.

Несколько лет тому назад Зарубежная русская православная церковь причислила к лику святых Государя императора Николая Александровича и всю царскую семью. Одновременно были канонизированы российские новомученики и подвижники того времени, в их числе и патриарх Тихон.

Вопрос о причислении царской семьи к лику святых вызвал очень горячие обсуждения. Я нарочно употребляю слово “обсуждения”, а не “споры”, потому что говорили об этом серьезно, вдумчиво, от сердца, не сводя к политической теме. Вероятно, при истоках замысла канонизации были и политические мотивы: люди, которым дорога память о государе, которые верят в монархию, мечтают о восстановлении в России если не старого строя, то все же монархического, переживали это отчасти политически. Но в то же время многие видели в Государе подвижника, так же как в членах его семьи. В нем видели человека, который показал, что он подлинно христианин и верующий. Мне задавали вопрос: могут ли православные люди, не принадлежащие к Зарубежной церкви, чтить память Государя и царской семьи? И мой ответ был очень определенен. Издревле почитание святых начиналось с поместного почитания: люди, которые знали о тех или иных подвижниках, слышали от очевидцев, люди, для которых их святость была очевидна и служила вдохновением, начинали поминать этих подвижников как святых еще до времени их канонизации. Сначала служили панихиды о них, но в частном порядке люди часто обращались к еще не канонизованным подвижникам с молитвой. Впрочем, с такой же простотой и непосредственностью люди обращаются с молитвой, мольбой к своим покойным родителям: “Мать, ты же любила меня на земле. Взгляни, смотри, как мне тяжело. Помоги!” В этом отношении православная церковь очень широко объясняет свое понимание святости. Всякий человек, который себя до конца посвящает Богу, до конца отдает себя Богу, близок Богу; а любовь не умирает. Ветхий Завет говорит: “Любовь, как смерть, крепка”. А в Новом Завете после Воскресения Христова мы можем сказать, что любовь крепче всякой смерти, смерть побеждена. Нет смерти, которая могла бы разделить навеки человека и Бога или любимого и любящего человека.

Что касается Государя императора и царской семьи, многие за границей почитают их святыми. Те, кто принадлежит к патриаршей церкви или другим церквам, совершают панихиды в память их, а то и молебны. А в частном порядке считают себя свободными им молиться. Это является в глазах многих местным почитанием, к которому мы можем приобщиться, если сами душой соединены с этими подвижниками.

<…> Критиковали Государя как императора, как правителя, но никто никогда худого слова не сумел и не посмел бы сказать о нем как о семьянине, как о человеке. Его кротость, доброта, простота, смирение, супружеская верность, весь его облик – всё это говорило о том, что как частное лицо он истинный христианин. Он оказался на троне в самое трудное, самое сложное и трагическое время русской истории; он не справился с событиями, которые, как гроза, поднимались на горизонте; но какой вывод мы можем из этого сделать? Можно ли быть уверенным, что другой бы справился? Говорит это только о том, что в этот момент Николай II не оказался ни Петром Великим, ни Иоанном Грозным, что он не был одним из тех правителей, которые, как молот, дробили всё вокруг и на время восстанавливали порядок, но так восстановленный порядок вел к новой трагедии.

Это не пустые слова. Я могу привести две цитаты в доказательство этого. Одна взята из письма Государя императора:
“Я имею больше чем предчувствие, полную уверенность, что я предопределен ужасным испытаниям и не получу награды здесь, на земле. Быть может, нужна искупительная жертва, чтобы спасти Россию. Я буду этой жертвой. Да свершится воля Господня! Для России, для ее счастья я готов отдать и трон, и жизнь”.

Такие слова можно говорить только из глубины громадной, изумительной любви и к тем, кого Бог поручил твоему водительству, и из глубины совершенной веры в Бога, т.е. полного доверия к Богу и к Его путям. Часто критикуют Государыню. Приведу цитату и из ее письма:
“Вся жизнь борьба, а то не было бы подвига и награды. Ведь все испытания, Им посланные, все к лучшему. Везде видишь Его руку. Делают люди тебе зло, а ты принимай без ропота. Он и пошлет ангела-хранителя, утешителя Своего. Никогда мы не одни. Он – вездесущий, всезнающий, сама любовь. Как Ему не верить!”

Это писалось 15 марта 1918 года, когда царская семья была в тисках плена и жизнь висела на волоске. Такие слова можно сказать только из глубокой, спокойной уверенности в Боге и из глубины готовности все отдать для Родины, для своих.

 А что сказать о царевиче и царевнах? Вот стихотворение, которое было написано Великой княжной Ольгой Николаевной. Оно было написано действительно “у преддверия могилы”, перед самой их смертью:

Пошли нам, Господи, терпенья
В годину буйных, мрачных дней
Сносить народные гоненья
И пытки наших палачей.

Дай крепость нам, о Боже правый,
Злодейства ближнего прощать
И крест, тяжелый и кровавый,
С Твоею кротостью встречать.

А в дни мятежного волненья,
Когда ограбят нас враги,
Терпеть позор и оскорбленья,
Христос Спаситель, помоги.

Владыка мира, Бог вселенной,
Благослови молитвой нас
И дай покой душе смиренной
В невыносимый страшный час.

А у преддверия могилы
Вдохни в уста Твоих рабов
Нечеловеческие силы
Молиться кротко за врагов.

Разве здесь не отзвук слов Самого Спасителя, когда Его пригвождали ко кресту и когда Он молился: “Отче, прости им. Они не знают, что творят”? И разве человек, который так соединился с Христом, – я говорю сейчас и о Государе, и о Государыне, и о Цесаревиче, и о Великих княжнах – разве они не составляют одну таинственную частицу, как бы частицу воплощенного распятого Тела Христова – распятого за спасение Родины, людей? Вот почему я думаю, что справедливо их причислить к лику святых и что рано или поздно, когда все политические предрассудки, все страхи пройдут и можно будет посмотреть спокойным, благодатным взором на их мученическую кончину, их причисление к лику святых будет принято всеми. Всеми без исключения. Потому что в них проявилась беспредельная, кроткая, глубокая, жертвенная, крестная любовь Христова.

Комментариев нет :

Отправить комментарий