ЗДЕСЬ НЕТ ЛИШНИХ ДЮДЕЙ, или Как нордические обыватели отстояли коммунизм

 Наталия КОПСОВА

Мир белый, но его изображают черным.
В мире всегда уже есть всё, что нужно.
Скандинавские поговорки

Совсем недавно и абсолютно случайно я прочла мнение видного нашего историка о том, что во всех многовековых бедах России виноват не кто иной, как свирепый гунн Аттила. Такой-сякой, нехороший человек, развел тут нам свою дикую Гуннию, и вот уже более полутора тысяч лет «дело рук его бессмертно, а подвиг его всё ещё не забыт».

Ученый историк, прямо как какой-нибудь древний шаман-заклинатель, искренне убеж­ден, что дух «Великого Бича Вселенной» до сих пор гуляет по необъятным просторам Гуннии - бывшего Советского Союза и стран социалистического лагеря и проявляет себя то там, то сям, причиняя людям неимоверные муки и страдания вот уже так долго.

А знаете… Возможно, видный ученый в чём-то прав. Тут вдруг на днях один знакомый норвежский философ ни с того, ни с сего выдвинул мне занимательную теорию: дескать, все многочисленные и малоприятные русские проблемы - оттого, что русские со­четают в себе два духа и две крови, скандинавскую и монгольскую. Скандинавская кровь столетьями будоражит русские умы и души мечтами-воспоминаниями о социальной спра­ведливости и варяжском коммунизме, а монгольская, что там говорить, просто наивно-свирепа, ненасытна и разрушительна.

«Почему бы русским не попробовать теперь пожить в соответствии со своим северным нордическим духом, если со степным татарским ничего хорошего всё равно не получается? Ведь даже само слово «рус» означает  то же самое, что «викинг». Так древние скандинавы именовали самих себя, а выражение «викинг» означало «в плавание». Коммуна же с древнегерманского, праскандинавского языка переводилась как «семейный дом».

В Норвегии, одной из самых благополучных стран мира, которая официально находит­ся на втором месте по уровню жизни и доходам на душу населения, практически  почти достроен тот самый коммунизм, о котором мы, взрослые россияне, так много наслышаны. Только немногословные нор­вежцы не кричат, как советские коммунисты,  о своей «великой победе» на каждом углу, видимо, ввиду своей врожденной нордической сдержанности.

«Семейный коммунизм» изобрели викинги. Они-то и построили первые в истории чело­вечества коммуны (как и Америку открыли - за 500 лет до Колумба), так как считали и про­должают считать до сих пор, что и в суровых природных условиях существования-выживания, и во времена войн и лихолетий и вообще во все, даже самые замечательные, времена так гораздо проще выстоять и пребывать в этом мире, особо не волнуя свою нервную систе­му. Хочу особо отметить: наличие условий для созерцательного спокойствия скандинавы считают самым важным в человеческой жизни, в этом они сходятся с тибетскими буддистами.

Коммуны, убеждены норвежцы, единственный вневременной вид существования обще­ства, который способен поддерживать людей в жизни вне зависимости от общественного строя. Коммунизм в их понимании - своеобразное страхование человека в обществе, придуманное их предками - суровыми, серьёзными и несклонными шутить викингами. Они до сих пор обижаются на Карла Маркса, который зачем-то обозвал коммунизм «призраком» да еще приплел к нему эту мало кому нужную, но основательно мешающую созерцательному спокойствию борьбу классов и прочую матату.

Что же являла из себя древняя коммуна варягов и как она трансформировалась в современное демократическое норвежское госу­дарство?

В Ословском городском парке развлечений «Тусен Фрид» часть территории отведена под так называемый «Викинг-ланд». Три раза по будним дням и пять - по выходным в «Викинг-ланде» устраивается представление для детей и туристов, там показывают, как жили и чем занимались древние норвежцы более 1000 лет тому назад.

…Итак, «коммуна» в те времена являла собой длинный бревенчатый сруб, где посередине находились отсеки для проживания семей и одиноких членов сообщества, а с двух сторон примыкали стойла для скота, которые способствовали сохранению и поддержанию тепла в холодное время года. Семейные отсеки отделялись от других поленьями или шкурами. Полы во всём помещении щедро устилались соломой.

Члены «семейного дома» общим голосованием выбирали себе «правление»: какого-нибудь престарелого и много повидавшего на своём веку викин­га-пирата, старушку-шаманку и предсказательницу, и ещё кого-нибудь не менее уважаемо­го, чаще всего - многодетную и многоопытную мать.

Здоровые мужчины, мальчики с 12 лет, а также, по их желанию, девочки и молодые незамужние женщины регулярно уходили в море пиратствовать. На скалистой, малоплодной земле оставались только престарелые члены коммуны, женщины, маленькие дети, рабы и опытные мастера-корабелы.

Надо особо подчеркнуть, что соблюдение справедливости - одна из главнейших задач коммун с тех незапамятных времен и по сей день. Рабы после пяти лет без­ропотного труда имели право просить принять их в члены коммунального сообщества и, таким образом, становились равными остальным.

В те времена никто никогда не знал, кто из воинов ступит на родные камни, а кого потребуют себе в жертву непредсказуемо-капризные морские боги. Возвращение корабля всегда становилось большим праздником.

Варяжские воины делили захваченную добычу так: половину отдавали во владение своей коммуне, а половину остав­ляли родной семье.

Скандинавские женщины, несколько скупые в проявлении чувств и эмоций, всегда ощущали себя свободными и значимыми. Забеременеть и родить девушке без мужа особым позором не считалось, так как коммуне нужны были люди, и все сообщество при­нималось поддерживать молодую мать. Поэтому понятие девственности тоже не было наполнено в Скандинавии каким-то особым смыслом. Норвежкам разрешалось иметь по два, а иногда и по три мужа одновременно. Вот была радость, когда хоть одного из них возвращало назад неумолимое Северное море! Если же одновременно приплывали сразу два мужа, и в семье, и в коммуне радость была двойной. Викинги практически не знали ревности. Дети от разных отцов считались принадлежащими выжившему.

Я думаю, что отцы всё равно не смогли бы различить их, всегда платиноволосых, голубоглазых, белокожих. Пребывание мужчин на берегу почти всегда было временным, но именно они оставались с малышами и мла­денцами, пока их мужественные жены складывали, например, из камней печи для обжига посуды.

Короче, до Карла Маркса слово «коммунизм» означало просто-напросто: «содружество семейных домов-коммун», и слово это грело душу, а теперь скандинавы его как черт ладана страшатся.

Позволю себе повториться: коммуны в нордических странах существуют уже более 1000 лет. А в своём современном виде они в чем-то напоминают хорошо знакомые нам райисполкомы и горсоветы, только состоящие на службе не у начальства или какой-нибудь великой идеи, а у конкретных людей. Норвежская коммуна несет полную ответственность за со­стояние подведомственной ей территории: дороги, инженерные сети, школы, больницы, коммунальное жилье и т. д. и т. п.

Жители района каждые два года общим голосованием выбирают членов так на­зываемого Совета Коммуны. В Норвегии законом запрещено нищенствовать и не иметь жилья. Если человеку совсем некуда податься (родственники не в счет) и по каким-либо причинам он не может работать, коммуна обеспечивает ему ежемесячный прожиточный минимум, оплачивает наём жилья и коммунальные услуги, выделяет абсолютно необходи­мую мебель и бытовые приборы. Для этих целей существует «Социальный отдел», куда люди обращаются в случае жизненных затруднений. Кроме того, страждуще­му назначается официальный  «шеф», чаще всего это психоаналитик, социолог или философ по образова­нию (в Норвегии таким образом, кроме прочего, трудоустраивают образованных гуманитариев). Он довольно оперативно решает вопросы, возникающие у его подопечного.

Естественно все доходы-расходы каждого индивидуума регистрируются, каждый проживающий в стране имеет в компьютерной сети свой персо­нальный номер, и всякий обман карается штрафом или тюремным заключением.

Социальное вспомоществование неукоснительно действует в случаях дорогостоящих операций, оплаты лечения, лекарств; приобретения жилья малоимущими; получения студенче­ских займов и субсидий; обеспечения ухода за инвалидами и престарелыми и т. п.

Самым смешным, на мой взгляд, обращением «в социал», о котором писали в местной прессе, был вопрос оказания материальной помощи в приобретении стада баранов. Норвежский студент в одной из арабских стран влюбился в местную красавицу, и отец невесты в соответствии с восточными традициями потребовал с жениха выкуп за дочь - сорок баранов. Норвежская коммуна тщательно выяснила, сколько стоят требуе­мые бараны в валюте той арабской страны,  дотошно проверила, не завышена ли в данном случае цена, запраши­ваемая за девушку, и выделила студенту нужную для счастья сумму.

В Скандинавских странах весьма высоки налоги. Половина из них поступает в доход государства, половину человек платит своей коммуне.

Надо сказать, народ гораздо охотнее платит «коммунальный» налог, чем государст­венный. В газетах и по ТВ время от времени возникают разборки между коммунами и государством по поводу распределения и использования денег. Люди гораздо больше до­веряют местным коммунальным властям и считают, что те отстаивают их интересы в традиционном противостоянии с «государственными бюрократическими хапугами».

Коммуны бывают богатые и бедные: например, Бэрум, к которой я имею честь принад­лежать и на территории которого расположены чуть ли не все офисы крупнейших миро­вых нефтяных компаний, согласно газетному рейтингу, в шесть раз богаче соседних. По­этому в стране существует общекоммунальный фонд, куда все коммуны отчисляют определенный процент со своих доходов, но пользоваться фондом могут только «бедные» ком­муны. По всем внутрирайонным вопросам (например, выдача школьникам бесплатного ленча, про­дажа коммунальных квартир и вилл мало зарабатывающим и многодетным по специальным низким це­нам, выплата дополнительных единовременных пособий бедным) каждая коммуна вправе принимать собственные решения.

При норвежских райисполкомах действуют «арбейд-конторы» (биржи труда). Они реги­стрируют безработных, выплачивают им пособие по безработице (80% от преж­ней зарплаты, но не более официально определенной суммы-максимум), предлагают все­возможные бесплатные курсы по повышению квалификации или переквалификации, по компьютерной грамотности и графике, норвежскому языку для иностранцев и прочие. Там же через Интернет доступна всевозможная информация о предлагаемых рабочих местах по всей стране и за рубежом, можно пользоваться необходимыми для поиска работы контор­ским оборудованием и связью. В особых ситуациях «арбейд-конторщики» могут помочь  и непосредственно с  устройством на работу, направить в нужное место.

В древних сагах повествуется о том, что боги укрыли Скандинавию хрустальным колпаком, чтобы все другие и прочие до всего своим умом доходили и сами бы сперва попробо­вали тех «северных ветров, которые создали викингов». Однако многочисленные традици­онно к нам расположенные варяжские аналитики, философы, социологи и социономы, си­дящие по своим коммунам, настоятельно рекомендуют нам не разрушать до «победного» конца то хорошее, что мы ещё в принципе имеем, а постараться усовершенст­вовать и видоизменить.

Видно, не зря наши с вами мудрые предки вежливо пригласили варягов на управление Русью, видно, и в те древние времена они уже были озабочены проблемой построения коммунизма.

Всякие нашенские неустройства нынешних варягов удивляют. «А чего бы вам, русским, не привести в порядок свою нервную систему и не начать про­сто жить, ну, например, как мы - ваши двоюродные братья?» - недоумевают норвежские психологи. Правда, они считают, что науку счастья, личного и общественного, надо преподавать в школах отдельным предметом. «Нельзя же пытаться поднять самолет, не прочтя перед тем хотя бы краткой летной инструкции. А то если и взлетишь, то едва ли приземлишься в целости, несмотря на то, что самолеты, конечно же, вещь хорошая», - качают они мудрыми белокурыми головами. Мне они подарили за коммунальный счет все нужные для счастья учебники. Когда прочту, расскажу, о чём там…