Впрочем, это теория. В жизни все индивидуально, единично…
Майя КУЛИКОВА
- Мужчин-то мало как, надо же! - Юлия Павловна не в силах сдержать отчаяния. - Впрочем, это всегда так, - грустно улыбается она мне.
Но берет себя в руки и с такой же теплой грустью улыбается гостям. Гостей восемнадцать, из них трое мужчин, из них один совсем седой, в темно-сером пиджаке, а другой блондин в очках и с тонкими чертами лица, с ребенком, девочкой, по виду младшей школьницей. Третий мужчина усат, полнолиц и смотрит на всех усталым взглядом.
Мотивы шестидесятилетнего мне понятны - одному тяжело встречать старость. Мотивы того, который с ребенком, тоже понятны - девочке нужна мать, чтобы время от времени оставлять ее с ней, а не таскать за собой повсюду. Мотивы же полнолицего для меня загадка. Ему не больше сорока, он широк в плечах и, судя по виду, вполне уверен в себе. Почему он пришел в клуб знакомств, а не очаровал какую-нибудь одинокую женщину из своего ближайшего окружения? Тем более что, в отличие от мужских, мотивы женщин обычно намного однообразнее - надо поторопиться выйти замуж если уж не за “настоящего полковника”, так хотя бы за непьющего и скоротать с ним оставшуюся жизнь.
…Я нашла объявление о встречах клуба “Кому за 40” в бесплатной газете и набрала указанный телефонный номер.
- Приходите, конечно, - ответила из трубки женщина с грустным голосом, представившаяся Юлией Павловной. И продиктовала адрес.
По указанному адресу я обнаружила читальный зал одной из московских библиотек. Пожилая гардеробщица отрывается от книги и берет у меня пальто. Пахнет старой пропылившейся бумагой и дешевой губной помадой почему-то.
У женщины, любезно ответившей мне по телефону (она с вежливой улыбкой встречает меня в гардеробе), лицо такое же грустное, как и голос. Юлия Павловна и ее подруга Ирина - главная организующая сила клуба знакомств “кому за 40”. Не бюро знакомств, куда можно позвонить, охарактеризовать себя словесно-цифровыми характеристиками и ждать звонков, а именно клуба.
- Чтобы люди могли прийти, пообщаться, найти свою половину, может быть, - Юлия Павловна легко вздыхает. - Вот я - очень одинока. Мужа нет, а сыну уже восемнадцать. Дома так тоскливо, знаете, особенно по выходным.
- Но это же очень сложно - организовать клуб, - рассуждаю я, выразив свое сочувствие. - Ведь есть уже готовые клубы “кому за...”, можно пойти туда.
- Ходила, и не раз, - качает головой Юлия Павловна. - Все одно и то же. Сначала все жмутся, не знают, как к кому подойти. Потом мужчины шмыгают в буфет и принимают там для храбрости. К середине вечера уже все почти пьяные. Такие развязные становятся, такие хамы. А однажды, вы не поверите, пятеро мужчин, а их пришло-то девять всего, в кучку собрались и пошли допивать куда-то. А женщины как дуры танцевать остались. И пахнет от них. Кому это понравится? Лично я терпеть не могу запах перегара. А вы?
Я киваю - да, конечно, я тоже не люблю.
- И потом, такой наступает возраст в жизни женщины... Знаете - я стою у ресторана, замуж поздно, сдохнуть, извините, рано.
- Веселая фраза, - замечаю я.
- Фраза-то веселая. А вот смысл...
- А вам какого мужчину надо, Юлия Павловна? - спрашиваю я напрямик.
- Культурного, во-первых, - строго отвечает она. - Заботливого. Не хама. Не эгоиста. Не бабника. Не паразита. Не...
Она затрудняется закончить список, построенный на отрицаниях. Ирина втаскивает в зал магнитолу и бросает публике задорный клич:
- Мужчины-ы! Кто умеет присоединить к этому колонки?
Конечно, блондин умеет. Подвинув очки ближе к переносице, он садится на одно колено и начинает возиться с проводками. Все быстро подсоединив, еще несколько минут он занят поисками подходящей станции. Грохотнула визгливым ледзеппелиновским аккордом “Радио-Ультра”, и блондин спешно завертел ручку в другую сторону. И так все нервные.
- Вот эту, эту оставьте, - просит полная женщина в крепдешиновой блузке с цветами, услышав что-то ненавязчивое, - эта поспокойнее как-то...
Тыц-тыц-тыц - легкая музычка “поспокойнее” льется из динамика. Такую включают в пансионатах и санаториях, и бедные отдыхающие до вечера не знают, куда от нее деться.
Гости расселись пить чай с печеньем за столы, поставленные буквой “П”.
- Чтобы расслабиться и как-то освоиться, предлагаю сыграть в игру, - Ирина бодро встряхивает прической. - Все в эту игру играли в детстве - в города. Помните правила?
Все помнят. Ашхабад! Дублин! Новгород!
Сыграв круга три, все выдыхаются, но не расслабляются почему-то. Тогда Ирина предлагает угадывать слова. Присутствующие реагируют без энтузиазма. Блондинова девочка вертится, ей скучно сидеть на одном месте, и тогда блондин наливает ей стаканчик газировки. Газировку пьют все и закусывают печеньем с конфетами. Потому что делать больше нечего, интеллектуальные игры не пошли, всем хочется чего-то другого, но никто не знает, чего. Едкая газировка пыряет в нос, а мозг остается кристально чистым, что хорошо для игры в слова, но очень плохо для знакомств. Пользуясь паузой и представившись социологом, я интересуюсь у соседки, приятной женщины средних лет, давно ли она ищет себе половину в клубах знакомств.
- Ну-у, - говорит она неопределенно, - около трех лет уже. Я и объявления давала в газетах, что хочу познакомиться. Зэков много пишет. И женатых. А нормальных мужчин мало.
- Женщины нашего возраста в сложном положении, - подключается еще одна соседка. - Хорошие мужчины все женаты уже, а плохих нам и даром не надо. Вот и ходим сюда.
Неутомимая Ирина благословляет общество на танцы. Музыку делают погромче. Едва начавшись, танцы автоматически становятся белыми. И неудивительно - перевес-то на женской стороне. Похихикав смущенно, матриархальный коллектив дружно решает меняться мужчинами почаще, чтобы, значит, всем досталось. Мужчины согласны - то ли из вежливости, то ли от безысходности. Так, наверное, тысячи лет назад чувствовал себя мужчина, захваченный в незнакомой местности стаей амазонок.
Моим партнером оказывается усатый. Некоторое время мы, вежливо улыбаясь, топчемся рядом, как двое замерзших в ожидании троллейбуса. Других танцев под нашу санаторную музыку ни у кого не получается. Наконец он выдыхает:
- Я извиняюсь... А тебе... Неужели сорок уже?
- Да я Юлии Павловны знакомая. Пишу диссертацию о позднем супружестве. Социолог я.
Ему как будто полегчало, что я пишу диссертацию. Простой такой. Первый раз видит - и уже на “ты”. Никакой романтики, блин.
- Лично мне безалкогольное это все чего-то не того. Расслабленности нет. В города играть - ну что я, ребенок, что ли, в самом деле? Вино нужно для компании, - доверительно сообщает он вполголоса.
- А лучше всего - баня, водка, гармонь и лосось, да? - цитирую я строчки из песенки “Любэ” про Аляску. Психологический тест - мне хочется проверить, правильно ли я определила его тип.
- Ну да! - смеется он. - Только в бане с женщиной не познакомишься, к сожалению.
Это он точно подметил. Мне тоже хочется выпить, чтобы как-нибудь оживить реальность. Вообще-то это жестоко - лишать людей алкоголя в такой ситуации. Если бы здесь был буфет, я бы выпила, пожалуй. А чтобы не пахло, вспоминаю я сетования Юлии Павловны, можно съесть “Ментос” какой-нибудь, в конце концов. Да и вместо печенья нужно мясо класть на тарелки, мясо, в отличие от выпечки, отлично разжигает страсти. Я хочу и усатого спросить, любит ли он мясо, или предпочитает печенье, но вдруг понимаю, что это неуместный вопрос. Откуда взяться мясу, оно дорогое, а Юлия Павловна и Ирина на свои скромные средства покупают угощение для гостей.
- А, скажите пожалуйста, что вы-то здесь делаете? - начинаю я собирать диссертационный материал. - Такой обаятельный мужчина. Неужели просто так ни с кем познакомиться не можете?
- Спасибо за комплимент. Да я... Щас у меня времена тяжелые, короче, не при деньгах я. А молодой ба.. гм... женщине - ей же внимание нужно, машина, цветы, все такое. С одинокими, в возрасте, как-то попроще, понимаешь? Не такие привередливые. Объявление увидел - дай, думаю, схожу. С женой три года назад развелся, с тех пор никого нет постоянного. Только вроде отношения наладятся, а она требовать чего-то начинает: “ты бы то, ты бы это...”
“Свинья какая, - думаю я. - К молодой он, видите ли, без денег не подойдет, а сорокалетней, думает, и такой сгодится”.
- Молодой челове-эк! - проворковала вдруг рядом моя соседка по игре в слова. - Пора менять партнершу!
Схватив усатого, она увлекает его на середину библиотечного зала. Сказать ей, что ли, что у него денег нет? Я ловлю себя на том, что слишком уж ухожу в сюжет, погружаюсь в эмоции. Пусть сама с этим сокровищем разбирается, если хочет.
Я решаю отдохнуть, сажусь на мягкий библиотечный диванчик. Слева от меня небольшая кафедра, за которой ряды ящиков - картотека. Стены зала украшены написанными на когда-то белом, а сейчас необратимо пожелтевшем ватмане красными буквами цитатами из классиков. От всего этого веет какой-то тоской, а пожелтевшая бумага похожа на нас, присутствующих здесь танцоров и танцовщиц не первой свежести.
Рядом со мной плюхается один из мужчин - седой. Платком он вытирает лоб и затылок. Больше танцевать он не может - возраст все-таки, а главное - комплекция у него апоплексическая. Это всем понятно, тем не менее, и блондин, и усатый бросили на него короткие завистливые взгляды. Теперь у них работы больше, потому что женщины и не думают прекращать танцы, а у молодых мужчин нет отмазки в виде старческой усталости.
- Уф, - говорит седой. - Не помешаю? На мель сел.
- Вы что - моряк? - спрашиваю я.
- Моряк, - неожиданно подтверждает он. - Бывший, конечно. Вообще-то я ученый. Работал в институте океанологии. Плавал десять лет. Столько стран объездил! Кстати, у меня дома уникальная коллекция морских раковин.
Я как раз не уверена, что это кстати. Подумаешь, удивил. Если бы хотя бы живой крокодил, или игуана какая-нибудь…
Дочка блондина роется в тарелке с печеньем и конфетами. Он, честно неся свою танцевальную вахту, то и дело скашивает глаза в ее сторону. Вот опять смена партнерш, и какая-то сильная женщина, заполучив блондина, убыстряет темп их кружений по залу, поэтому следить за дочерью становится все труднее, приходится чаще крутить головой. Наконец он прилаживается. Улыбка женщине - взгляд на дочь, опять улыбка - опять взгляд.
- Катя, не объешься! Помнишь, как на Новый год живот болел? - строго говорит заботливый отец.
- Какая милая девочка, - сдержанно улыбаясь, говорит партнерша. - Печенье любит.
- Что? - переспрашивает он, забыв разгладить озабоченную складку между бровей. - А-а, да, да...
- А где у него жена? - осторожно спрашиваю я Юлию Павловну. - Умерла?
- Если бы, - говорит она вполголоса и тут же спохватывается. - В смысле, я хотела сказать, совсем наоборот. Вышла замуж за очень богатого человека. Бросила ребенка и мужа, стерва, представляете? Ну, этот-то мужчина у нас не залежится. Посмотрите, какой он отец. И не урод, правда?
Грусть на ее лице на секунду сменяется мечтательностью.
- А многие залеживаются?
- К сожалению, нет возможности проследить. Коллектив никак не сложится. Блондин уже в третий раз, я поэтому про него так много знаю. Большинство же приходят один раз - и больше не появляются. Не нравится у нас, наверное.
Мне, честно говоря, тоже у них не нравится. Все кажется каким-то жалким. И танцы под спокойную музыку, и игра в слова, и безалкогольность. И грустное лицо одинокой женщины Юлии Павловны. А веселья нет. Побольше веселья, люди! Переставайте собирать раковины и играть в слова, это пошло и никуда не ведет, только к смерти. Пахнет старыми книгами, крошки от печенья валяются на полу. Пойду я, пожалуй.
Уходя, я прощаюсь с Юлией Павловной и мысленно желаю ей подружиться с блондином и не чувствовать больше одиночества выходного дня. Еще мне хочется сказать какую-нибудь колкость усатому искателю женщин без претензий, но он не обращает на меня внимания, он разговаривает с женщиной в крепдешиновой блузке. О чем-то спокойном, наверное.
Жалко вообще-то нас, людей. Трудно нам найти свою половину. У всех друг к другу претензии, необоснованные ожидания, неоправданные надежды... Как сказал один хороший писатель, каждый хочет, чтобы его любили, и никто не хочет любить сам.
А в клубы “кому за...” я больше ни ногой. Если только когда стукнет за сорок.
Комментариев нет :
Отправить комментарий