Лет пятнадцать назад Камиль Галимов читал лекции профессорам и докторам наук в Центральном институте усовершенствования врачей и делал уникальные по тем временам операции, мастерски сшивая под микроскопом тончайшие сосуды. Тридцатилетний ученик столпа отечественной микрохирургии Виктора Соломоновича Крылова с блеском защитил кандидатскую диссертацию на тему «Микрохирургическая реконструкция клапанов глубоких вен при хронической венозной недостаточности» и уже совсем было собрался возглавить одно из отделений престижной московской клинической больницы, когда вмешался случай или, если угодно, каприз судьбы. Намечавшаяся перемена в жизни сорвалась. И в результате страна лишилась будущего профессора медицины, получив взамен великолепного айболита и толкового бизнесмена, хирурга экстра-класса, чья клиника экстренной ветеринарной помощи «Бон-Пет» (любимец) известна многим собачникам-кошатникам, попугае- или крысовладельцам в Москве и области.
Наталья Фатеева, обожающий свою немецкую овчарку, Александр Пороховщиков, Владимир Стеклов, Валерия Новодворская (она, оказывается, души не чает в любимом коте) и многие другие хорошо знают дорогу на тихую улицу, где в уютном двухэтажном флигельке, притулившемся в глубине обширного двора одного из академических институтов, оперирует, консультирует, лечит и творит чудеса доктор Галимов. Новодворская, которую трудновато заподозрить в сентиментальности, подарила ему свою фотографию, написав на обороте, что «…он великий врач и нежно любит всё четвероногое, хвостатое и даже удавов».
Пожалуй, лучшей кандидатуры для разговора о взаимоотношениях людей и городских зверей не найти.
Наталья Фатеева, обожающий свою немецкую овчарку, Александр Пороховщиков, Владимир Стеклов, Валерия Новодворская (она, оказывается, души не чает в любимом коте) и многие другие хорошо знают дорогу на тихую улицу, где в уютном двухэтажном флигельке, притулившемся в глубине обширного двора одного из академических институтов, оперирует, консультирует, лечит и творит чудеса доктор Галимов. Новодворская, которую трудновато заподозрить в сентиментальности, подарила ему свою фотографию, написав на обороте, что «…он великий врач и нежно любит всё четвероногое, хвостатое и даже удавов».
Пожалуй, лучшей кандидатуры для разговора о взаимоотношениях людей и городских зверей не найти.
Елена БЕРЕЗИНА
- Камиль Нуриманович, вы сшивали ахиллово сухожилие лошади, вправляли палец лемуру, прищемившему лапу дверью. Спасли от смерти козу, обезьяну, с десяток крыс и парочку удавов. Пони кесарево сечение делали. А уж собак и кошек оперируете чуть ли не ежедневно. И уж, наверное, хорошо знаете психологию и животных, и их хозяев…- Животные очень чутки. Выздоравливающая собака просто не знает, как бы выразить врачу свою признательность. Трется о твои ноги, норовит лизнуть в щеку, хвостом вильнет...
С людьми сложнее. Мы можем общаться с хозяевами пса на протяжении 10-12 лет. И они, как сверхзаботливые родственники, готовы всё сделать для него и для тебя, облегчающего его страдания. Я многократно убеждался: человек иной раз пожалеет денег на операцию своему ребенку, а для собаки отдаст последнюю копейку, влезет в долги, пойдет на любые жертвы. Но вот собака умирает, и многолетний друг превращается в злейшего врага. Кипя от ярости и брызгая слюной, начинает обвинять врача во всех смертных грехах... Я в таких случаях говорю: «Если вам так легче, обвиняйте нас». Однако на душе становится погано. Люди порой бывают несправедливы, несдержанны, хамоваты, коварны. Смотришь - и не веришь, что это тот же самый человек.
- И вас так смущает человеческое коварство, что вы решили сменить профиль, стали лечить зверей, а не людей?
- Ну, тут вмешался случай, провидение. Но началось всё именно с коварства. Мой учитель, профессор Виктор Соломонович Крылов, ученик академика Петровского, корифея российской хирургии, эмигрировал в США, и мне открытым текстом сказали: или ты защитишься и уйдешь из института, или... не защитишься. Я понимал: работу так и так придется менять.
- Но ведь можно было уйти в другой институт, клинику, больницу...- Что я и собирался сделать. После защиты диссертации главврач седьмой градской больницы предложил мне возглавить новое, только что открывшееся отделение - реконструктивной микрохирургии. Но у меня украли портфель. Вместе со всеми документами! Когда еще их восстановишь... А мне надо было жену и детей кормить. Я решил: значит, судьба так распорядилась. В клинике экстренной ветеринарной помощи документов не спрашивали. Там главным было умение скальпель в руках держать.
- А что, в те годы спрос на айболитов превышал предложение?
- Да, в середине девяностых домашних животных в Москве было много, а хороших врачей, тем более, хирургов мало. Ветеринарная академия и зоотехникумы при советской власти были ориентированы исключительно на крупный рогатый скот. А занемогших кошек и собак, не мудрствуя лукаво, предлагалось усыплять. Дабы и сами не мучились, и хозяевам хлопот не доставляли. Это сейчас в ветакадемии появилась кафедра домашних животных. Студенты хорошие пошли: сердобольные, с правильным настроем... Но если сравнивать с тем, как учат, скажем, в Европе, мы отстаем лет на двести. Я ездил в Голландию, в город Утрехт. Там в ветакадемии преподают анатомию, физиологию, биохимию и электронную микроскопию для каждого из видов животных в отдельности, начиная от муравьев и кончая слонами.
- Зообум девяностых в какой-то мере, наверное, порождало стремление отодвинуться от сложностей и катаклизмов меняющегося на глазах мира. Любовь животных, чья преданность не вызывала сомнений, добавляла теряющим ориентиры людям уверенности, самоуважения. А сейчас почему москвичи держат домашних животных?
- Людские настроения переменчивы. Те, кто раньше держал собак и кошек, теперь нередко заводят крысу, кролика, жабу... Я никогда не думал, что мне будут платить за то, что я стану оперировать крысу! Крысы и кролики были для меня в студенческие и аспирантские годы подопытными грызунами. Но сейчас такая мода пошла: на крыс и жаб. Даже не знаю, почему. Еще попугаев часто приносят, говорящих. Его лечишь, а он ругается матом. Вот одного на днях принесли. Недоеденного. Крыло у него откусил кот. А без крыла фиг полетаешь...
- А экзотических животных держат?
- Меньше, чем раньше. За исключением, удавов. Удавов москвичи любят. И рыбку пиранью. Хищная такая рыбешка, но и ей Бог весть почему кое-кто стал отдавать свою любовь. Однако первенство все же держат крысы.- Может, это своеобразный вызов обществу? Сделаю любимцем безобразное существо. Крысу или жабу. Красота надоела. Долой смазливость и интеллект. Чем страшнее, тем лучше. Чем глупее, тем интереснее...
- Да нет. Крысы не так уж глупы. Они привязываются к своим хозяевам. Ну, конечно, не так, как собаки...
- А болеют ли домашние животные онкологическими заболеваниями?
- В городе – часто. Еще с какими запущенными опухолями привозят собак... У овчарки Коры, которую я оперировал, опухоль полтаза занимала... Но вот что удивительно, собаки, живущие за городом, ни онкологией, ни инфарктами не страдают. А городские псы подвержены этим болезням века. Сколько занимаюсь животными, ни разу не видел собаки с опухолью, которая жила бы за городом!
- Значит, правы те представители бомонда, что переехали вместе с чадами и домочадцами за МКАД? За городом жить здоровее. Или это касается лишь домашних животных?
- Даже если человек занят на работе с утра до вечера, а домой, за город, приезжает, чтобы переночевать, это уже огромная польза для здоровья. Это такой заряд бодрости, что его даже сравнить не с чем. Так что, если у вас есть возможность жить за городом, живите там. И вы будете здоровы, и ваши питомцы. Если такой возможности нет, старайтесь выезжать за город хотя бы в выходные, летом.
Камиль Галимов окончил художественную школу. Ему прочили лавры успешного ваятеля. «Ну, с тобой всё ясно, - говорил своему воспитаннику известный в Башкирии художник.- Ты поедешь в Ленинград, поступишь в Мухинскую академию и станешь скульптором». Но Камиль выбрал медицину. Правда, в свободное время продолжает лепить. Ко дню рождения жены Наташи вылепил, например, вазу для цветов. Но лучше всего у него получаются лошади. Наверное, потому что он их очень любит.
- А верхом ездите, Камиль Нуриманович?
- Да, люблю верховую езду. Для башкира лошадь – это святое.
- Как сказал поэт: «Деточка, все мы немножко лошади. Каждый из нас по-своему лошадь...»
- Ну, с Маяковским трудно не согласиться. И все же... Лошадь добрее. Она никогда умышленно не покалечит человека. Она может сделать это непреднамеренно или если ей причинишь боль. Взять хотя бы разгон демонстрации конной полицией. Понаблюдайте в это время за лошадьми. Как полицейский ни направляет лошадь на толпу, а та стоит-топчется. Она ни за что не наступит на ногу человеку. Ее не заставишь двинуться на толпу. Это может сделать только психически нездоровая лошадь.
- А как же, когда табун дико срывается с места?- Табун – это другое. Там иная ментальность. Там общественный разум движет или какой-то вожак, стадное чувство. Кстати, это тоже присуще людям... Я помню, как привел сына Шамиля, тогда еще дошкольника, на новогоднюю елку в Кремль. Старшие дети так кричали, что он съежился, заплакал и убежал в раздевалку. Общественный разум в данном случае нес с собой некую долю агрессии, и малыш это почувствовал, на это отреагировал. Впрочем, негативное воздействие общественного разума я ощущаю и на себе. Когда на операции присутствуют два-три человека, я сосредоточен на операционном поле, самочувствие нормальное. Если же людей четыре-пять (бывает, студенты приходят), внимание рассеивается, их потенциал на меня действует. Как животные нас воспринимают на уровне обоняния, магнитных полей или тех же ферамонов, так и я без слов, даже без жестов улавливаю чужое влияние. Знаете, чем страшна бойцовая собака?
- Чем?
- Она калечит, рвёт, кусает, не выражая внешних признаков агрессии. Она никогда не зарычит и не залает, а просто бросится и будет кусать. Она коварна, но на то она и бойцовая собака. Для нее предмет агрессии – это дичь. А дичью может быть и кошка, и человек.
- Выходит, коварство присуще и животным...
- Ничего идеального в мире нет. Однако коварными своих питомцев делает человек. У меня была собака-ротвейлер, которая не задрала ни одной кошки. Да, она бегала за ними, догоняла, играла и... отпускала. Более преданного друга, нежели моя Буфа, у меня никогда не было. Собаки перенимают наши человеческие болезни и наш образ действий. Если хозяин добр и спокоен, и бойцовая собака не будет злой. А однажды я видел, что две кобылы подрались из-за жеребца, как это сделали бы две женщины. Люди и животные совсем не так различны, как полагают некоторые. У нас гораздо больше общего, чем кажется.
ЛЮДИ И ЗВЕРИ
Из многих суждений великих умов о взаимоотношениях человека и животных, может быть, самое емкое – нашего Антона Павловича Чехова: «Хорошему человеку бывает стыдно даже перед собакой». Если признать собаку полпредом животного мира, то сегодня хорошему российскому человеку должно быть очень стыдно перед ней…
Регулированию отношений людей и животных была посвящена на радио «Эхо Москвы» одна из передач программы «Город». В ней принимали участие Станислав МАРКЕЛОВ, адвокат, и Ирина ОЗЕРНАЯ, журналист, литератор. Вел разговор Сергей БУНТМАН.
Из многих суждений великих умов о взаимоотношениях человека и животных, может быть, самое емкое – нашего Антона Павловича Чехова: «Хорошему человеку бывает стыдно даже перед собакой». Если признать собаку полпредом животного мира, то сегодня хорошему российскому человеку должно быть очень стыдно перед ней…
Регулированию отношений людей и животных была посвящена на радио «Эхо Москвы» одна из передач программы «Город». В ней принимали участие Станислав МАРКЕЛОВ, адвокат, и Ирина ОЗЕРНАЯ, журналист, литератор. Вел разговор Сергей БУНТМАН.
С. БУНТМАН: Для налаживания нормальных взаимоотношений людей и животных необходим и соответствующий нормальный закон, какие существуют во многих странах, и целая программа, где, наверное, без государства не обойтись. Что тут должно быть самым главным?
И. ОЗЕРНАЯ: Да, у нас в социуме есть животные, а отношения с ними не отрегулированы. И это оборачивается огромными неприятностями и для животных, и для людей.
Речь прежде всего идет о федеральном законе о защите животных от жестокого обращения, на который Владимир Владимирович Путин, будучи еще и.о. президента, наложил вето. Это вообще первое, что он тогда сделал. Законопроект прошел три думских чтения и был утвержден Советом Федерации
С. Б.: Известно, почему было наложено вето?
И. О.: Формулировка, говоря не совсем человеческим языком, следующая: закон не нужен, нет собственно предмета правового регулирования. Мы тогда вместе с юристом господином Маркеловым тот закон рассматривали на страницах «Известий», и я помню его фразу: это был практически идеальный закон с юридической точки зрения.
С. Б.: В чем были его достоинства?
С. МАРКЕЛОВ: Если есть какая-то абсолютно не регулируемая сфера жизни и вдруг там появляется закон, расставляющий по местам все необходимое для ее правого регулирования, то, согласитесь, это надо приветствовать. Однако всегда находятся люди, которые именно этот вопрос стараются опустить до уровня тараканов, клопов, чуть ли ни комаров.
С. Б.: И отстрела бродячих собак.
С. М.: Совершенно верно. Почему это происходит? Потому что животный мир, в первую очередь для властей, - это бизнес. Это огромные деньги, в основном находящиеся либо в сером обороте, либо в черном.
С. Б.: На чем они делаются?
И. О.: На браконьерстве, на передаче пушнины, мяса и прочих ценных продуктов животного происхождения за рубеж. Там за большие деньги с удовольствием принимают этот товар, потому что заинтересованы в сохранении природы в своих странах. Деньги делаются на промысле, на уничтожении экокомплексов. Последствия от этого будут катастрофические.
С. Б.: То есть речь идет не только о проблемах содержания домашних зверушек или о бродячих животных в городе…
И. О.: Нет. Это и зверофермы, и зообизнесы, это цирки, ограничение жестокости в дрессуре. Это программа стерилизации, на которой в отсутствии правовых норм кое-кто делает огромные деньги, используя подтасовку цифр, фактов, попросту мошенничая. Потому что она должна была осуществляться повсеместно одновременно с принятием закона и созданием приютов для животных. Невозможно в одном месте, скажем, в Москве что-то делать, когда в других все разворовывают.
Или вот бельки. Это детеныши гренландского тюленя, которых запрещено убивать во всем мире, а у нас они проходят по разряду рыбхоза, как килька, к ним не относится даже 245-я статья Уголовного кодекса «Жестокое обращение с животными». Этих ангелоподобных детенышей убивают ударом палки по голове, и к этому бизнесу в России привлекают детей. К так называемому промыслу. В том неродившемся законе была отдельная статья, посвященная белькам.
Множится число покусанных детей и взрослых – это тоже результат того, что не отрегулированы отношения с собаками агрессивных пород. И это тоже входило в этот закон.
С. Б.: Да, необходимы правила содержания животных таких пород. Идет много споров касательно изначально агрессивных зверей, есть большие сложности в обращении с ними, в их содержании, дрессуре.
И. О.: Эти породы запрещены во многих странах. Надо было что-то решать и у нас. Но я не хочу, чтобы мы сейчас говорили только о кошках и собаках.
С. М.: Ирина подняла сразу букет тем.
И. О.: А закон как раз и включал в себя весь этот букет.
С. М.: Действительно, ни одна из этих проблем не урегулирована. И действительно, когда появился реальный закон, он многих испугал. А вдруг его заставят исполнять? Это же будет упразднение сферы, где можно ловить шальные деньги путем уничтожения природных ресурсов.
Закон поставил бы в рамки и других дельцов, разоряющих природу России. Как сказали представители одной из крупнейших компаний: мы на Алтае ни одного животного не убьем, мы проложим там трубу - и они сами все вымрут. Замечательная позиция: ну подумаешь, разрушим экосистему. Зато будем качать себе деньги.
С. Б.: Насколько я знаю, все эти годы прилагались усилия, чтобы хотя бы по разным конкретным вопросам хотя бы на местном уровне создать какое-то регулирование. Во что это вылилось?
И. О.: Это тоже все в завале. Московский законопроект, который был сделан по принципу федерального, изначально был очень хороший и юридически грамотный. Я присутствовала в мэрии, когда Юрий Михайлович Лужков с просветленным лицом обратился к членам правительства: «Нужно ли здесь еще что-то обсуждать?..» Закон ушел в московскую думу. И воз поныне там. Его отчекрыжили, обкорнали, кастрировали, урезали до правил содержания собак и кошек. И все равно не могут принять.
Уже уволили из руководства Москвы Татьяну Павлову, которая в числе прочего занималась проблемой стерилизации городских животных. При ней было принято правительством постановление 819, по которому их нельзя убивать в Москве, так как это часть экологической среды города. Они уберегают город от крыс, от животных из других регионов. Именно поэтому сейчас в Москве, по сути, нет случаев бешенства.
С. Б.: В Москве нет бешенства?
И. О.: Только несколько случаев с привезенными извне хозяйскими собаками. Если бы не кольцо московских бездомных собак, то, наверное, в городе была бы эта беда: в области есть такие случаи.
Ну, а господа депутаты смеются, острят насчет правил по поводу клопов и тараканов. И этот воз невозможно сдвинуть с места.
С. М.: Местные власти обычно являются первыми лоббистами уничтожения природы там, где они правят, потому что они с этого получают хорошие дивиденды. Руководство Архангельской области первым выступает за уничтожение бельков. Бельки потом идут в Норвегию, где строго запрещено такое браконьерство, но плоды нашего такого «промысла» там с удовольствием принимают.
И. О.: Посредством этого, по сути, преступного бизнеса отмываются большие деньги.
С. М.: Совершенно верно. Еще и поэтому местные власти потворствуют уничтожению древесной флоры и, соответственно, вслед за ней животного мира. Все это неизбежно отразится на наших детях, на качестве жизни, на том, сколько мы проживем на этом свете.
И. О.: Лев Николаевич Толстой называл отношение к животным первой ступенью нравственности. Ее невозможно перепрыгнуть, чтобы попасть на вторую, третью и прочие: там идет отношение к слабым, к детям, к старикам, инвалидам и так далее. У нас попытки перепрыгнуть первую ступень ведут к тому кошмару людских взаимоотношений, который мы имеем. У того же господина, который первым делом наложил вето на закон о животных, следующим было предложение «мочить в сортире». Это совершенно логично.
С. Б.: Я думаю, нам стоит обратиться к городским проблемам. Нельзя не заметить, что в Москве существуют довольно большие устойчивые стаи бродячих собак. Во многих других городах, я думаю, тоже. Действительно домашние животные и даже люди подвергаются их нападениям или это просто ощущение опасности
И. О.: В Москве принята и пока не отменена программа стерилизации. Это очень хорошая идея, хорошая программа, но она для кого-то тоже стала возможностью для отмывания денег. И сейчас по ней, видимо, не делается ничего (а должно было делаться повсеместно).
С. Б.: В чем эффективность этой программы??
И. О.: Она постепенно отрегулировала бы численность животных. У нас в Черемушках я видела стерилизованных сук. Так вот такая собака становится менее агрессивной, она может жить в стае, а вслед за ней и все остальные собаки становятся менее агрессивными.
Есть люди, которые их кормят, у многих бездомных собак появляются опекуны. И если бы все четко действовали по этой программе, у нас уже сейчас не было бы стай бродячих собак. А сейчас все снова сдвигается в негативную сторону, и наступают страшные времена для собак.
А значит, и для детей. Девочка, героиня одной моей статьи, на глазах у которой, отстреливали собак, потом год лечилась у психотерапевта. Шарахалась от бородатых мужчин, потому что был с бородой тот ветеринарный врач (!) с двустволкой. Это было в районе Водного стадиона. Я уже давно эту девочку не видела, но, возможно у нее психика повреждена на всю жизнь. Увидеть такое страшно, от этого, бывает, ломаются судьбы.
У нас собаки, кошки спокойно могут жить в городских условиях, постепенно уменьшаясь в численности и становясь менее агрессивными. Но нет - отстрелять их, и все.
Но именно от этого не будет никакого толку. Уже за столько-то десятков лет отстрелов могли бы это понять
Несколько месяцев назад я была потрясена сюжетом в программе «Вести-Москва» с предложением отстреливать ворон в Московской области, потому что их стало слишком много. Да вы попросту разберитесь с помойками, и не надо ни в кого стрелять. Если ухитриться убрать из города ворон и собак, у нас в качестве «домашних животных» останутся крысы, они-то и будут жить рядом с нами. В Стамбуле, когда были достигнуты успехи в отстреле собак, началась эпидемия чумы. Так посмотрите же хоть чуть-чуть дальше собственного носа.
С. Б.: Крысы тоже часть экосистемы.
И. О.: А мы не призываем уничтожать крыс. Уничтожать надо бесхозные помойки, а не крыс.
Увы, призывы стрелять по живому находят отклик в душах наших живодеров. Неделю назад я нашла недалеко от своего дома подстреленную ворону. Из окна высотного дома из пневматического оружия то и дело пуляют по собакам, по воронам. И эта ворона большая (а вокруг - мертвые вороны) с простреленным крылом. Хорошая, молодая ворона, красивая, умная. У них интеллект почти как у людей и уж точно повыше, чем у иных негодяев с оружием.
Я не смогла пройти мимо, отвела свою собаку домой, пришла с тряпкой и с переноской для кошки, поймала ворону, позвонила скульптору Лансере и повезла птицу к нему в мастерскую.
С. Б.: Люди скажут, что вы занимаетесь ерундой.
И. О.: И Лансере, хороший скульптор, занимается ерундой. У себя во дворе он сварил специальную клетку. На следующий день я привезла к этой вороне замечательного доктора Галину Дееву. Ворона выжила. Она не сможет летать. У нее, наверное, в жизни было все. И вот какой-то подонок берет оружие и считает себя вправе все отнять.
С. Б.: Вообще стрельба по живым целям приводит к умственному разврату. Проблему надо решать. Но ее не решить уничтожением. Отстрел врагов народа, неполноценных рас, истребление приезжих и цыган, гомосексуалистов, всех - от воробьев, извините меня, до евреев никогда не принесло счастья тем людям, которые этим занимались.
С. М.: Извините, я человек прагматичный и вижу, что сама проблема нашей передачи чуть меняется. Это не взаимоотношения между людьми и животными. С одной стороны - люди и животные, вместе страдающие от проводимой политики, а с другой - власть и бизнес, которым выгодно существующее положение. На Западе прибыль в природопользовании 17-18% считается запредельной, все, что выше, это сверхприбыль и облагается особым налогом. А у нас сто процентов считаются маленькой прибылью, и гребут просто астрономические суммы. Представляете, какая уничтожительная нагрузка на природу?
А с другой стороны мы вместе с этими животными, можно их не делить, домашние, не домашние, дикие, не дикие, - мы оказались зажаты, что называется, в одной клетке. У нас сейчас общие интересы, поскольку нас всех медленно выжимают и на нас делают деньги. Совершенно правы те, кто говорят: надо думать о людях. Людей, у которых есть кусок хлеба, рубашка на теле и которые уверены, что завтра ее не отнимут, при минимальном уровне воспитания не выбросят свое домашнее животное. Нужно думать о приютах: чтобы, если человек уезжает на месяц или на полгода в командировку, он мог кому-то оставить свое домашнее животное. Это социальные проекты. Те самые вопросы, когда мы думаем о людях, одновременно ставя взаимоотношения между нами и животными в цивилизованные рамки.
И. О.: Камбурова, когда ей в декабре господин президент вручал орден, единственная, кто обратился к нему просто глаза в глаза, попросила все-таки принять федеральный закон о жестоком обращении с животными, считая, что это будет достойной защитой чести и достоинства человека.
С. Б.: А президент, кстати, собаковладелец. Любит свою собаку.
И. О.: У сжигавших детей в печах во время войны были свои дети. Это разный уровень сознания. То чужие собаки. А эти - свои. Те неизвестные собаки, а это - его жены, его детей.
Отношение к животным, я считаю, является тестовым, как лакмусовая бумажка. Люди, которые предлагают зло, которые обогащаются на зле или творят его просто ради удовольствия, это преступники, реальные или потенциальные. Неравнодушие к живому – тоже показатель нравственного и интеллектуального уровня.
Год с лишним назад к президенту обратились с открытым письмом более ста деятелей культуры, артистов уровня Юрского, Соломина, Быстрицкой с просьбой вернуться к рассмотрению федерального закона о жестоком обращении с животными. Письмо было напечатано в газете и передано (не послано по почте) в администрацию. Даже в советские времена в таких случаях бывала хоть какая-то отписка. Здесь даже не плюнули в эту сторону.
С. Б.: Итак, необходим закон. Можно ли вернуться к формулировкам того, прежнего законопроекта?
И. О.: Конечно, можно. Только теперь его уже опять придется рассматривать в Думе, опять кто-то за это получит деньги, между прочим. И на тот закон, и на московский были потрачены огромные деньги. Теперь надо будет, видимо, начинать с самого начала. Но я бы, если бы была президентом, все-таки дала бы этому закону зеленую улицу.
Комментариев нет :
Отправить комментарий