А ТЕБЯ САМОЙ - ВСЕ МЕНЬШЕ И МЕНЬШЕ

Татьяна Родионова - ведущая раздела

Галина Николаевна ЩЕРБАКОВА родилась в г. Дзержинске Донецкой области. Училась в университете в Ростове-на-Дону, окончила Челябинский педагогический институт. Работала в школе учителем русского языка и литературы, затем литсотрудником, заведующей отделом челябинской областной и ростовской областной молодежных газет. Три года была редактором областной газеты «Молодой ленинец» (Волгоград).

С 1968 года живет в Москве. Работала в «Литературной газете», журналах «Смена», «Литературное обозрение». Как прозаик печаталась в журналах «Дон», «Юность», «Знамя», «Огонек», «Новый мир», «Согласие», «Вышгород» и др. Автор более 40 книг, многие из которых переведены на английский, немецкий, итальянский, китайский, венгерский, латышский и другие языки. По сценариям Г.Щербаковой сняты кинофильмы «Вам и не снилось» (реж. И. Фрэз; лучший фильм 1981 года, лидер проката, удостоен приза Всесоюзного кинофестиваля), «Карантин», «Личное дело судьи Ивановой», «Двое и одна», «Пусть я умру, господи» и телефильм «Женщины в игре без правил».

Так говорит Щербакова

О лягушках и свинопасах

У меня была подруга, она рано умерла. Большую часть жизни она прожила в деревне, а потом оказалась в Москве. Прехорошенькая, между прочим. Найти мужика на раз - а ей было уже под тридцать - ей бы ничего не стоило. Но попробовали бы ей про это сказать. Сидело в ней вековое русское, деревенское понятие нравственной оседлости. Подруги ее - тоже деревенские, из той же губернии и даже района, но без этих «заморочек» - гуляли до дрожи земли. Между прочим, все они - и моя девственница, и ее землячки, кратковременные обладательницы всех и всяческих мужчин, - умерли от рака груди в сорок с небольшим. Вопреки утверждениям, будто секс именно от этого рака спасает. Брехня!

В мое молодое время, когда на всякий вопрос-пуговичку был обязательно свой ответ-петелька («умри, но не дай поцелуя без любви», «любовь не вздохи на скамейке и не прогулки при луне» и т. д.), мы, застегнутые в корсет этих мудростей, были в такой же ситуации, что и сегодняшние девочки с презервативами во внутреннем карманчике, которые мудрая мама предусмотрительно положила туда: «мало ли что...». И тогда кто-то сидел на скамейке и ждал приглашения на танец, и сейчас, когда все танцуют скопом и не всегда понятно, кто с кем, кто-то остается в одиночестве. Это почти закон природы. Ну, не родит вот эта яблоня, и все тут, поливай не поливай, удобряй не удобряй. У этих девушек не получается «просто так», даже когда уже двадцать или двадцать пять, и все вокруг - налево и направо, а ты что, хуже всех? Корнем сидит внутренний запрет делать как все и абы с кем. И еще страх. Живой страх стыда. Есть люди, для которых этот страх - самый страшный. Им стыдно, когда это происходит просто так, а должен быть он - единственный. Внутренний голос, конечно, сто раз обсмеян, но куда же мы без него? Ведь так до сих пор и неизвестно, от кого он вещает...


- Почему возле тебя меньше людей, чем возле нее? - спросила меня внучка на книжной ярмарке, где я надписывала книги своим читателям.

- Я пишу про другое, - ответила я.

Это полуправда. Правда - что я не умею, как она, хоть застрелись! Не умею сесть перед народом и говорить только об одном, об этом самом, который, едри его за фаллос, секс. Вот недавно она объяснила по телевизору, почему хорошо, что ее пятидесятилетние подруги повыходили замуж за ровесников своих сыновей и живут благословенно. Потому что у них, подруг, все остальное уже схвачено - образование, дело, гормоны в полном соку, а у их первых-вторых (а то и третьих) мужей полное запустение в ширинке. Нужны специальные восстановительные техники, а эти дураки не работают на этом направлении. То ли стесняются, то ли им это уже вообще не надо.

Господи! - думаю. Как все просто у нее. И как бездарно. Можно выйти и за ровесника внука, прошедший раньше нас сексуальную революцию запад иногда нам радостно сообщает такие факты из жизни знаменитых старух. А потом - о них же, как они публично пилят миллионное барахло.

Ну, при чем тут мы?

Я написала целый роман «Армия любовников», но он все-таки, как ни крути, про поиски любви в браке, о поиске стоянки, с которой уже не надо, не хочется убегать. И мысль в романе простая, как мычание: чем больше бегаешь, чем чаще меняешь «техники», тем дальше от судьбы и счастья. Человеку зачем-то нужна любовь. С сексом, конечно. Но не он, оголец, несет в любви знамя. А нечто другое. Это нечто - сколько радость, столько и горе. И чем это обретенное нечто сильнее, тем страшнее его потерять, оно с каждым годом дорожает и лет в пятьдесят-шестьдесят ему цены нет. Оно уже сокровище, «Мона Лиза». И одновременно - охранная грамота души. И вечное сияние - я это называю: Твой человек. Он ли, она... Твой единственный.


Я знаю милую юную женщину, состоявшуюся в профессии, в деле. Она твердо знает, что никогда не выйдет замуж. Она говорит, что не видела ни разу хороших семей (включая своих родителей). Измены, скандалы, вранье, дети - кошмар, за который еще и отвечать всю жизнь? Увольте. Знаю другое совсем юное существо, которое уже вступает в близкие отношения с мальчишками. «Приятно?» - спрашиваю. «Это как ногой в холодную воду. Хочется быстрее выдернуть. Детей буду рожать сама. Из пробирки. Я научу их гордости и достоинству. Теперь этого нет. Не в моде, не в цене. Траханье показывают по телевизору».

Знаю уже не очень молодого человека, он сейчас в Америке, где весьма преуспел. Уехал туда из-за того, что родители очень хотели его удачно женить: в Москву, на Николину гору, в «мерседес». «Пришлось бежать», - сказал он.

До сих пор не женился. И уже пошел модный слушок: а может, он этот, ну знаете, голубой? Да нет. Он живой, загорелый, естественный, просто ждет того, что «движет солнца и светила». Он весь из русской классики, воспевшей чудо любви. «Идиот! - кричит его мать. - Где теперь такое есть? Где оно лежит? В конце иглы какого Горыныча?» Сын слушает и смеется.

Ему незадолго до его отъезда моя подраставшая дочь поставила музыку из телевизионной «Собаки на сене» (она тогда «умирала от Боярского»). Он сказал: такая музыка - ерунда, он любит Малера. Дочь была ошеломлена, обескуражена и слегка прибита. Она считала себя весьма продвинутой особой, но слыхом не слыхала про Малера. Она так красиво тогда перекидывала косичку, а напоролась на какого-то Малера, который сбил ее с ног. У нее тогда развился девичий комплекс.

Но это было давно. Сейчас девочек не смущает собственная темнота. Они заголяются до трусиков возле стоящих и едущих богатых машин. Ах, этот вечный сказочный сюжет, когда стрела принца попадает в тебя, лягушку, когда знакомый свинопас оказывается наследником престола.

Нету этого в жизни, дурочки! Не клюйте в Интернете на призыв «Я дам тебе все». Это или жулик, или сексуально озабоченный старик, или такой же, как вы, бездумный паутинный искатель счастья. Слепые дети.

Все мои взрослые подруги - второзамужние. Всем хватило одного неудачного опыта. Часто брачующихся подруг у меня не было и нет. Хотя я и написала уже упомянутый здесь роман про такую женщину. Она, в сущности, тоже подруга, ибо слеплена из кусочков нас всех. Мы могли бы стать ею, если бы в трудные минуты безденежья, безработицы, бесквартирья переступили тот нравственный закон, который был ли в нас изначально, или возрос в процессе размышлений о жизни и любви (кстати, полезное занятие во время чистки картошки или мытья посуды). Так что моя героиня - это я, ты, она.

Моя Ольга переступила черту разумного и достаточного. Она переходит из рук в руки - и все не те. И уже вряд ли когда-нибудь будут те. Ибо с каждым новым избранником у Ольги происходит странное: не приобретение - потеря. И никакие «техники» не помогают. Тебя самой остается все меньше и меньше. Истощение. И от этого хочется плакать. Я позволю себе процитировать себя самое. «Я знаю формулу тоски. Ее вычислил великий таганрожец. «Мисюсь, где ты?» - написал он. Беспроигрышный способ получения кома в горле. Это Ольга-то - Мисюсь? - смеюсь над собой я. «Но ничего не надо объяснять, если надо объяснять», - сказал кто-то из совсем других времен. Потому что если болит сердце по шалавой немолодой подруге, которая где-то пропала в поисках своего окончательного мужчины, а тебе хочется плакать и назвать ее «Мисюсь», то назови, заплачь и успокойся. А к синяку, который набиваешь о край стола, приложи капустный лист...

Потому, несмотря на отдельные счастливые случаи, мне жалко участниц третьих и пятых заездов. Мне стыдно за бабушек, выходящих за ровесников своих детей.


Мой муж перенес тяжелую операцию. В те дни на меня в зеркале смотрела столетняя старуха. Когда я привезла его домой - а это было под самый Новый год, - я помчалась за тем, что ему было прописано врачами. Я несла в сумке оливковое масло, перепелиные яйца, кедровые орешки и счастью моему не было конца. Он жив! Он дома! У самого подъезда меня остановил мужчина (вполне ровесник моего сына).

- С Новым годом! - сказал он. - Вы такая красивая. Мне так хочется вас поцеловать на счастье!

И я подставила ему щеку.

- Все будет хорошо! - сказал он. Мне? Себе?..

Какую молитву он шептал, увидев пожилую даму, переполненную счастьем от того, что муж дома, что она выполнила все указания врачей, и от этого на какую-то секунду показалась другому человеку красивой. Он, видимо, цеплялся хоть за какую-то надежду на удачу, и я показалась ему ею.

Счастье переходчиво. Но его очень мало. Имеющие его прячут из суеверия, страха. Не делятся. А несчастье, как Соловей-разбойник, гуляет где хочет. Свистнет - и мы тут как тут. Слепые искатели судьбы.


В сущности, в выборе суженого есть только два варианта. Терпеливо ждать, когда он стукнет в твое окошко. И такое случается. Или методом тыка перебирать всех идущих и едущих мимо. Авось... И тоже удача не исключена.

Но счет, уверяю вас, ничейный.

Но вторых, несчастных трясогузок, слабоумных барышень, всю жизнь проводящих в брачном полете, до осыпания перьев, мне жальче.

Жизнь, в сущности, вообще безнадежна. На ее выходе известно что. И поиски любви безнадежны, если, как тот солдат, только об этом и думаешь, с перспективой угодить в прискорбный треугольник с мужчиной и «самыми новыми техниками».

Тоже мне победа...

…Хотя не исключено, что я со своими мыслями, как декабрист, страшно далека от народа. Народа этого века и этого года.

КОГДА УШКИ
«НЕ СЛЫШАТ»…

Недавно ко мне в гости зашла подруга Ольга (как и я, она молодая мама) и со вздохом сказала: «О, наверное, только уборку сделала?» Я ответила: «Нет, просто игрушки убрали». Она мне пожаловалась, что, сколько бы она ни убиралась, ни драила квартиру, все равно ощущения чистоты нет, и все потому, что всюду ровным слоем разбросаны игрушки и детские вещи, а ее четырехлетняя Анечка не желает их собирать, да и мамины усилия сводит на нет. Только та все положит на свои места, Аня немедленно достает какую-нибудь игру, а поиграв, оставляет ее на столе или на полу. И очень скоро следов уборки не остается.

Я и задумалась: а как я справляюсь с этой проблемой? Моей Марусе – три, а не слушаться и делать все по-своему – едва ли не главная черта трехлетних детей. Как же их заставить делать то, что нам, родителям, нужно, и желательно - делать с удовольствием, а не из-под палки?

Вот несколько примеров из моей практики.

1.Нужно убрать игрушки. Я начинаю придумывать игру, которую дочь поддерживает. В зоопарке все ложатся спать – и мы укладываем животных в грузовичок. Кубики «устали», им надо выспаться перед завтрашней стройкой. Пазлы бегут в коробку, так как начался дождик, а ведь они из бумаги, и «кап-кап» их погубит.

Когда Маша в хорошем настроении и дух противоречия в ней молчит, это срабатывает. Это самый простой и приятный для всех вариант уборки. Но чаще упрямство одерживает верх. И тогда…

2. «Маша, убирай игрушки, пора идти гулять», - говорю я спокойно. Реакции никакой, она делает вид, что не слышит. «Ты слышишь меня?», - начинаю я кипятиться. Опять все мимо ушей. «Как жаль, придется девочку лечить, ушки у нее совсем плохие. Придется делать уколы, а может, врач совсем ушки отрежет, чтобы пришить новые, как у зайчика. У зайчика большие уши, хорошо слышат», - начинаю я ее запугивать. «Мама, я слышу, слышу. У меня ушки хорошие, не надо их отрезать». А я продолжаю: «Если бы были хорошие, то ты бы услышала, что я тебя просила игрушки убрать…» Через несколько минут игрушки убраны. Как только она начинает их убирать, я подключаюсь к этому процессу, и мы вместе с ней все расставляем по местам.

3. «Маша, обедать!» - зову я. На столе лежат краски, кисти, альбом, фломастеры. Я хвалю ее картину, даю ей обязательно закончить начатое, и только потом беру листок. «Пусть твоя картина высохнет, а папа придет с работы, и мы ему ее подарим». Теперь самое главное - не дать ей начать следующую картинку рисовать, а то придется ждать еще. Иногда она ухитряется наклонить голову над столом так, чтобы невозможно было вытащить альбом. Тогда я иду на хитрость: «Я после обеда хотела с тобой чай вместе попить с вареньем (конфетами, зефиром, печеньем…). Краски, кисти, альбом, фломастеры – исчезают в одну секунду, ребенок бежит мыть руки. Но уж если я пообещала, то нужно выполнять, и после обеда мы пьем чай со сладким.

4. «Мама, можно я включу «Ну, погоди»?» - просит Маша. «Можно, игрушки убери и включай». Маруся слышит только слово «можно», а вторую часть фразы игнорирует. По всей комнате разбросаны кубики, конструктор, на столе лото, под столом пластмассовые звери, пупс и мягкие игрушки - на диване. Ей даже сесть некуда, чтобы мультики смотреть.

Она берет диск, кладет его в плеер, нажимает нужные кнопки, пультом включает телевизор, настраивает звук. Остается мне воткнуть один проводок в гнездо, до которого она не достанет даже со стула. Ребенок весь в предвкушении погони Волка за Зайцем. «Мама, ты провод воткнешь?» - интересуется она, усаживаясь на плюшевого осьминога. «Конечно, воткну, только когда игрушки будут на своих местах». Долго упрашивать ее не нужно. Все убирается достаточно быстро, так как перспектива смотреть мультики ее очень вдохновляет.

5.Фломастеры без колпачков разбросаны по столу, а Маша уже увлеклась строительством башни. «Жалко, хорошие фломастеры, но ты же знаешь, без колпачков они быстро испортятся. Если ты их не жалеешь, значит, они тебе не нужны. Придется их отдать соседскому мальчику, он будет их беречь», - говорю я, начиная поднимать с пола колпачки. Дочь уже подает фломастеры. «Мама, ты ведь не отдашь мои фломастеры, я их закрываю». Проблема решена. Кстати, соседскому мальчику можно «отдать» и книжки, которые не хотят лежать в коробке, и велосипед и много еще чего. Это всегда срабатывает, так как чувство собственничества очень развито в этом возрасте. Главное, не перестараться, чтобы это не превратилось в воспитание жадности. Я редко пользуюсь этим приемом, только в исключительных случаях.

6.Мозаика рассыпана по полу, а убирать будет «Пушкин». Я после тщетных уговоров говорю: «Хорошая мозаика, поднимай скорее фишки, а то они потеряются под диваном, а папа будет пылесосить и не заметит. Пылесос их съест, и не будет у тебя мозаики». Этот аргумент тоже весомый, она побаивается пылесоса. И собирает фишки, приговаривая: «Не дам вас пылесосу!»

…Вот так мы и приучаемся к порядку. Пока уговорами и различными хитростями пользуюсь, но наступит время, я на это очень надеюсь, и моя дочурка осознанно станет стремиться к порядку и чистоте. Это станет для нее так же естественно, как чистить зубы по утрам и принимать душ перед сном, хорошо, что это для нее уже не проблема.

Что же касается моей подруги, то я ей не только эти примеры привела, но и много о чем поговорила, например, об авторитете взрослого в семье, особенно, если эта семья из двух человек. Впрочем, об этом - в другой раз.

Татьяна РОДИОНОВА