БРЕЛЬ. ФОТООЗАРЕНИЯ МАСТЕРА

Вышла новая книга писателя и журналиста Леонида Лернера о своем друге, знаменитом фотохудожнике Викторе Бреле.

Книга-фильм. Сценарий и постановка – Леонид ЛЕРНЕР.

 Виктор Брель:

- В 1773 году мои предки, немцы из Голландии, по призыву Екатерины Второй переселились на Украину. Если верить таблице активности солнца, то как раз на 1773 год пришелся один из солнечных пиков. Думаю, их так пригрело, что они снялись и переселились, основав поселение Вальдгейм со своей культурой, своим реликтовым языком. Они были во всем мастерами: и в землепашестве, и в строительстве домов, и в устройстве быта. Я благодарен им за то, что и во мне, кажется, сохранилось кое-что от фамильного усердия.

Тысячи его фотографий и сотни стаффажей поражают не только эксцентричностью, но кропотливостью, основательностью, мастерством исполнения. Последнее – явно от предков. А вместе – вековая крестьянская сметка (да не какая-нибудь, а голландско-немецко-укаинско-русская!), замешанная на авангардном мышлении москвича. Не эта ли парадоксальная смесь и породила единственного в своем роде мастера и фотохудожника…

БРЕЛЬ  МОЛОДОЙ

Журнал «Знание - сила», семидесятые

Обложки журнала «Знание - сила», которые неизменно снимал Виктор Брель, стали фирменным знаком журнала. Вот некоторые из них:

Человек – коллекция

Эта книга о человеке, перевернувшим наше сознание. Он не Эйнштейн, не Джойс, не Рафаэль, не Кант… Но в нем было нечто, что дало бы сто очков многим знаменитым.

Я не говорю сейчас о движениях ума, которые и Бреля делали своего рода гением. Суть в другом: Виктор Брель представлял собой вид гения, исчезающего нынче из мира, ибо не было человека, которого бы он не располагал к себе. Те, кто не знал Виктора Бреля, подумают, что он был красавец, необыкновенно обаятелен, удивительно добр и отзывчив и чудесно богат, что позволяло  ему дарить людям все, что им захочется… И они не ошибутся, ибо Брель был именно таков. Вы уже видели его автопортрет на обложке этой книги – кто может быть загадочней человека, явившегося то ли из древних цивилизаций, то ли с неба.



Однажды, когда мы были еще мало знакомы, я летел с ним в самолете из Душанбе (мы много лет потом вместе летали и ездили, и плыли, и жили, где придется, и чудили …Но об этом позже). А сейчас мы летели с Витей из Душанбе, откуда четыре часа лету. И все это время Брель (обычно не слишком разговорчивый) жутко увлекательно рассказывал мне об одном своем приятеле, который творил что-то «страшное» на нашей советской земле. В этом рассказе было много историй, которые, казалось бы, просто не могли происходить. Но его друг ухитрялся их «происходить». И что бы он ни творил, все каким-то волшебным образом сходило ему с рук. Странные эти истории в рассказах Бреля были ужасно смешны. Особенно меня развеселила ситуация с милиционером, который пришел разогнать крамольное, с его точки зрения, собрание. Друг Бреля не был хулиганом, но исчерпав все возможные доводы, вдруг взял и укусил мента за нос. И мент сразу ушел, унеся свой нос, завернутый в платок.

Так я узнал еще одно замечательное качество Бреля: он был удивительный рассказчик. Он мог в той или иной кампании молчать часами, но если начинал говорить, умолкали все.

Я тогда не знал и того, что Брель был совершенно бесстрашным человеком, хотя сам и мухи бы не обидел. Трудно, впрочем, сказать, что было бы, если б его самого обидели. Но такое и в голову бы никому не пришло. У него было лицо ангела – ужасно некрасивое, но озаренное странной улыбкой, которая покоряла всех. От него веяло счастьем: не для себя – для других. Будучи постоянно в поиске, он попадал даже в кровавые драки бандитов. Но его бандиты не трогали.

Он располагал к себе самых разных людей, ибо каждый сразу угадывал а нем какой-то особый дар. Возможно, так случилось и в журнале «Знание - сила», в то время фантастически популярном, когда туда однажды явился 35-летний картограф. Он только что вернулся из экспедиции с Таймыра и показал главному художнику журнала Юрию Соболеву свои любительские снимки. Соболев не взял ни одного, но вдруг предложил ему: «Хочешь работать у нас?». Вероятно, он сразу уловил в  нем склонность к глубокому анализу и парадоксальному взгляду на вещи.

Успехи Бреля были поразительны. В кратчайший срок он не только освоил самые сложные технические  секреты фотосъемки, но  придумал свою неповторимую фотометодику, позволявшую превращать сложнейшие научные теории (которые популяризировал журнал), в зримые живые картины. Он стал сценаристом, режиссером и художником больших научных идей. Известный академик-генетик Леонид Корочкин, к примеру, не шутя, заявил: «Я думаю, тут уже нет нужды в моей статье – в этих фотографиях сказано все».

Ну, а теперь о нашем внезапном сближении. Внезапном, поскольку я совершенно неожиданно вдруг стал главным редактором журнала по искусству, назвал его «Мастера» и лихорадочно принялся искать соратников. То было в начале «перестройки», когда создавались и тут же лопались десятки журналов, и в этом хаосе трудно было найти самых, что ни на есть, нужных. И тут в моем мозгу возник образ Бреля, которого, честно говоря, даже печатаясь когда-то в журнале «Знание – сила», я мало знал. Но образ возник, ибо и в те времена, случайно сталкиваясь с Брелем, я невольно  им восхищался.

Я приехал в редакцию «Знание - сила», и мы мгновенно договорились о сотрудничестве. В доме у меня давно хранилась древнегреческая головка, вывезенная из раскопок в Тамани, чуть ли не III века до нашей эры. И я повез эту  головку к Брелю, чтобы он у себя, в знаменитой тогда на всю Москву мастерской, сделал ее снимок на обложку журнала. Я не видел, как он делал этот поразительный слайд. А когда он принес его ко мне в редакцию… Среди жарких песков и раскаленных камней, под знойным вечереющим небом, озаренная лучами закатного солнца, явившаяся из глубин тысячелетий, на нас глядела живая богиня. Я показывал этот снимок известным и опытным фотографам – никто не сомневался, что это снято в самой Греции.

Не рассказать и о всех его добрых чудачествах – их было не счесть. Но помню, как он приехал на мой день рождения. Я открыл дверь и увидел смеющееся лицо Бреля в зареве воздушных шаров всех цветов радуги. Их было 57 – по числу моих лет. Они заполнили всю прихожую, летали по всем комнатам…

Мы были очень близкими друзьями, но каждый раз он приезжал ко мне как в первый раз, с цветами жене и с мешком всяких вкусностей – даров его мамы, которая (не знаю за что!) любила меня. Ведь виделись мы лишь мельком, когда я приезжал за Брелем, чтобы увести его куда-то. И, каюсь, лишь однажды приехал именно к ней, в день ее 94-летия, с букетом цветов. А через три месяца ее не стало…

Последние шесть лет Виктор буквально не отходил от нее, выхаживая, и, подымая ее вновь и вновь  лишь ему известными средствами и приемами. Он называл ее мамочкой и выгуливал ее по два-три часа каждый вечер, до самого конца. А после ее смерти вдруг сразу сдал, будто вложил в свою «мамочку» все свои силы, не оставив себе ничего.

В годы «перестройки» журнал  «Знание - сила», еще недавно один из самых знаменитых, стал угасать, ужиматься, как и вся наша наука, проповедником которой он был долгие годы. И дело не только в мизерном финансировании. Просто по всей своей сути он никак не мог войти в современное чудовище – гламур, который, как грозная неизлечимая болезнь, заразил всю российскую прессу. Из некогда фантастически интеллектуального коллектива журнала остались лишь несколько пожилых людей, пришедших в журнал молодыми энтузиастами более сорока лет назад – в тысяча девятьсот семидесятом, в том же году, когда пришел Виктор Брель. И поразительно, но факт: в них по-прежнему живет дух некогда могучего журнала. Я понял это в последний день рождения Виктора Бреля. Убитый временем журнал устроил своему коллеге, доживавшему последние дни, блистательный праздник. И я тоже чувствовал себя молодым, будто только вчера (а это было очень давно!) уезжал в командировку от «Знание - сила», гордый тем, что меня посылает к людям такой журнал.

И, празднуя вместе с ними семьдесят пятое рождение Виктора Бреля, я вспоминал, как он создавал один из самых простых, но, быть может, самый символический свой стаффаж. А было так. Брель приехал ко мне домой, вырезал мой силуэт из картона, нарядил это явление всем, что попалось под руку – из моего коллекционного барахла, и мы вышли на Крылатский луг, освещенный солнцем. Брель поставил этого «человека» в траву. Отошел в сторону со своим стареньким ФЭДом и щелкнул.

Он назвал этот стаффаж «Человек - Коллекция». И, думается, это был он сам, собранный из самых разных талантов, которые он раздаривал нам всю свою жизнь.

Продолжение следует.

 7 августа 2014 г.